Капкан из серебра с эмалью

Пальцы наткнулись на тумбу. Придерживаясь ее, майор мигом доскочил до плиты и принялся вслепую шарить по рычажкам и тумблерам. Восстанавливая по ходу дела в памяти образ мельком виденной плиты. Но хитрых ручек на до-рогущем агрегате было так много, что Гущин, плюнув на «предварительные ласки», попросту надавил и повернул один из тумблеров.

Зашипел газ, тихо защелкал авторозжиг, конфорка, слава богу, вспыхнула! Стас мгновенно приложил к огню газетный рулон.

Бумага запылала, следователь поднял факел к потолку. Где-то там должен находиться датчик задымления; майору нужно несколько секунд – поставить стул под датчик, запрыгнуть на него и, поднимая вверх горящую бумагу, опалить сигнальный прибор!

Пластмассовая решетчатая выпуклость замаячила над самой макушкой. Гущин подволок к себе тяжелый хромированный стул…

Свет пламени дотянулся до дальнего угла кухни и упал на человека возле холодильника.

Майор едва не выронил газетный факел! Ухмыляющийся Константин похлопал левой ладонью по кулаку, сжимавшему направленный на сыщика пистолет.

– Браво, Станислав Петрович, – с издевкой произнес убийца. – Признаться, было интересно за вами наблюдать. – Фермер, настороженно приглядывая за майором, двинулся вперед. – Вы газетки-то опустите, дорогой мой, еще обожжетесь. На этой кухне так часто что-то подгорало – мы с папой те еще горе-повара, что датчик у нас – вынужденный «безработный».

Монстр насмехался. Стас все-таки подпрыгнул, метясь пламенем в пластмассовую выпуклость!

– Ну что вы, в самом деле… – досадливо поморщился Зарецкий. – Как маленький, не доверяете словам… Бросьте газеты! – не приближаясь к Стасу, приказал убийца. – Ну! Быстро!

Стас швырнул факел в мойку. От ненависти, от понимания того, что проиграл и все, возможно, кончено, заныла грудь и подвело живот.

– Сядь, – скомандовал Зарецкий и движением пистолетного дула указал на стул. – Сядь и замри.

Маньяк, требовавший от погибших девушек беспрекословного подчинения, теперь командовал майором. Едва Гущин выполнил приказ и сел на стул возле высокого разделочного и обеденного «островка», Константин обошел стол и, остановившись напротив Гущина, засунул пистолет за пояс. Достал из брючного кармана небольшой электронный планшет.

В раковине почти потух факел из газет, лицо убийцы снизу освещал голубоватый свет планшета. Фермер пару раз нажал на панель дистанционного управления домом, и позади майора мягко засветилась нижняя подсветка под навесными шкафами.

Зарецкий сел на стул через стол от Гущина, положил планшет перед собой и заговорил по-деловому:

– Мне нужно знать, в чем я прокололся.

Вопрос был коренным. От ответа на него, как догадался Гущин, зависели дальнейшие действия убийцы. И Стас молчал, стремительно обдумывая возможные уловки для затягивания времени.

– Ты умный человек, майор. – С ледяным равнодушием Зарецкий перешел на «ты». – Не заставляй меня притаскивать сюда твою жену за волосы. Марину, как ты понимаешь, мне придется пристрелить, она опасна и не нужна мне. Кстати, предупреждаю: начнешь финтить, результат будет ровно тем же – тебе придется смотреть, как страшно умирает твоя жена. Ты это понимаешь?

– Да, – сглотнув тугой ком в горле, прохрипел майор.

– Так повторю: в чем я прокололся?

Убийца не оставил следователю выбора. И он был слишком умен, чтобы Гущин начинал с обмана. Говорить следовало правду и только позже попытаться приправить ее ложью во спасение.

– Ты оставил объектив подзорной трубы направленным на дорожку, по которой мы сюда поднимались.

Константин свел брови к переносице. У майора создалось впечатление, будто он не сразу понял, о чем сыщик говорит. Такому пустяку, как телескоп, умнейший преступник не придал значения.

– И что? – спросил Зарецкий. – В чем причина? Как ты догадался… – Фермер не договорил. Закачал головой из стороны в сторону. – Ай-ай-ай… Браслет. Ты понял, что я рассматривал руку Марины и искал на ней браслет. – Константин слегка откинулся назад, задумчиво поглядел на следователя. – Неужели все дело в телескопе?.. В том, что я в запарке не переместил объектив в сторону… А ты такой умный, что… – Фермер снова подался вперед: – Не верю. Было что-то еще! О том, кто я такой, ты догадался позже, уже в бильярдной! Говори – что это было, что я сделал не так?! Ну!

Гущин набрал в грудь воздуха и громко выдохнул:

– В разговоре ты упомянул лебедей из полотенец.

Теперь брови Фермера удивленно улетели вверх под стильную коричневую челку.

– При чем здесь какие-то лебеди?

Гущин кривовато ухмыльнулся:

– Я вслед за тобой провел ассоциативный ряд: Марина, обыск ее номера, свернутая шея тряпичного лебедя… ты ведь там браслет искал, да? Пробрался через тыловой забор Покатутасов… Я, правда, не понимаю, как ты камеру в холле обошел. – Гущин сделал паузу и выжидательно посмотрел на Фермера, намекая: баш на баш, откровенность за откровенность.

Стасу было крайне важно затянуть убийцу в разговор – заинтриговать и навязать беседу! Когда-то это получилось с Водяным, а серийный убийца Фермер был из того же психологического ряда – надменный всезнайка, перфекционист, зацикленный на мелочах.