Капкан любви

— Это я. Наше дело наготове. Мы его сделаем на отступлении с валютного рынка. Тот парень уже нацелен. Теперь ты должна устроить один пустячок, Кандида. Вызови сегодня Малькольма из офиса и задержи его где-нибудь до завтрашнего утра. Любыми средствами. Завтра, около девяти утра, позвони Джоанне Френч в «Таймс» и расскажи ей, что случилось. Она распространит это для нас.

— Хорошо, договорились.

— Мы приехали, Кандида! Это заняло восемь лет, но мы это сделали! Вместе.

Кандида положила трубку. У нее не было чувства совместного достижения. Она чувствовала себя одинокой и была довольна этим. У нее были свои дела.

Когда Майк положил трубку, слезы обжигали его глаза. Что бы он только ни отдал — может быть, не пять миллионов фунтов, но что-нибудь еще — за то, чтобы иметь возможность позвонить кому-нибудь и попросить совета. Если бы он был с Тедди, можно было бы посоветоваться с ней. С кем еще он мог бы поговорить? Не с родителями — он не разговаривал с ними годами. Он даже не сообщил им о разрыве помолвки. В любом случае, они ничего не понимали в подобных ситуациях. Кому еще можно было позвонить? Знакомым торговцам? Невозможно. Кому-то из старых друзей? У него их не было. Были парни, с которыми он играл в покер, были парни, с которыми он играл в футбол, были даже парни, с которыми он пил — но не было никого, с кем бы он откровенно разговаривал.

Единственным человеком, которому Майк доверял, был Алекс Фицджеральд. Единственным человеком, которому он мог сейчас позвонить, была Глория Мак-Райтер. Майк отбросил волосы со вспотевшего лба и набрал ее прямой телефон. Он долго слушал гудки. Ведь должен кто-то оставаться в «Хэйз Голдсмит» — черт возьми, сейчас только восемь часов вечера, в самый драматичный день за всю историю валютной торговли. Они должны были кого-то оставить дежурить в отделе.

— Дд-а? — голос Глории звучал безжизненно.

— Глория, это Майк.

— Нн-у, знаешь... Как дела, Мичинелли?

— Все хорошо, Глория. Я хотел узнать, как у тебя дела.

— Ну, мы с боссом остались удерживать крепость. Мы немного выпили, чтобы отпраздновать...

— Отпраздновать?! Глория, ты, наверное, свихнулась. Какого дьявола вы празднуете?

— Мой босс празднует баснословные прибыли, которые мы, возможно, получим завтра. Он до того надрался, что думает, будто мы вылезем из этой истории пахнущими розой. У меня не хватает духа сказать ему, что его У-ВО-ЛЯТ. — Глория выговорила слово по складам, будто разговаривала с ребенком. — Лично я праздную свое опьянение.

— Так ты думаешь, что все кончено, Глория? — Майк заговорил, тщательно выбирая слова. Он знал, что их разговор записывается на магнитные ленты, установленные в телефонах комнаты сделок «Хэйза Голдсмита», и следил за каждым оброненным словом.

— Угу, — вздохнула Глория. — Все кончено. Мы пропали. Лучше бы я никогда не уходила из «Стейнберга», Мичинелли. Я сделала огромную ошибку.

— Разве это? А не то, что случилось в четыре часа?

— Четыре часа? — недоуменно спросила Глория. — Да, возможно, — она не могла вспомнить, что случилось в это время. Может быть, он намекал на то, что эти ублюдки решили отступить с рынка?

— Глория, у тебя есть с собой переносный телефон? — спросил ее Майк.

— Конечно.

— Переключись на него, о'кей? Мне нужно поговорить с тобой минутку.

Малькольм видел, как Глория разговаривает по телефону. Он наблюдал за ней сквозь стеклянную стенку кабинета и размышлял о завершении дня. Какая-то насмешка судьбы была в том, что сегодняшний день закончился подобным образом. Малькольм ожидал, что это будет день его триумфа, а тот оказался днем его крушения. У Малькольма не было никаких сомнений, что завтра к обеду его уже уволят. Словно в насмешку, в этот знаменательный день у него получилась лучшая интимная игра за всю жизнь. Словно в насмешку, он получил ее с женщиной, из-за которой теперь лишится работы и вряд ли где-нибудь устроится снова.

Его телефон зазвонил.

— Малькольм Фиачайлд.

— Милый, это я.

— Кандида! — подскочил Малькольм. Кандида никогда не звонила ему в офис. Она вообще очень редко звонила ему.

— Милый, сегодня был такой ужасный день — Бог знает, как я перенесла это напряжение, а ведь для меня это не так близко и не так важно, как для тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Кошмарно.

— Знаешь, я подумала, что тебе нужно немножко... подкрепить себя. Я сейчас дома. Готовлю ужин. У меня тут бутылочка шампанского на льду. Бери такси и приезжай сюда.

— Кандида, дорогая, мне это очень приятно, но сегодня вечером я не могу. Я должен следить — вдруг произойдет что-то еще. Я отвечаю за работу отдела...

— Малькольм, тебе нужно поесть. Тебе нужно расслабиться. Ты сможешь лучше заниматься своими делами, если поешь и отдохнешь. Я знаю, что тебе сейчас нужно, — уговаривала его Кандида. — Ты уйдешь из офиса ненадолго. Мы спокойно поужинаем, ты примешь горячую ванну, а я потру тебе спину. Затем ты свеженьким вернешься в офис. Ты будешь в наилучшей форме, я обещаю. Малькольм? Позволь мне помочь тебе. Ты так много мне помогал...