Капкан любви

— Сколько времени займет полет?

— Ну, если рейс прямой, то полет обычно занимает около суток. Значит, Джек будет здесь завтра к обеду.

— Открой окно, Джейн, пожалуйста, — нервно сглотнул Малькольм. — И прогони этих проклятых голубей с подоконника. У меня есть предчувствие, что он мне понадобится.

Его кишечник опять взбунтовался.

В два пятнадцать после полудня Английский Банк сделал свой лучший выстрел, прямо в борт валютного рынка. Базисные ставки поднялись до пятнадцати процентов, что должно было подействовать немедленно. Выстрел промазал на милю. Фунт заклинило на отметке 2,778, и Бог знает, что еще могло произойти до официального закрытия рынка.

Глория одиноко сидела за своим столом. Приятели-торговцы оставили ее следить за стерлинговым пакетом, а сами рьяно взялись продавать песету, лиру и датскую крону. Они продали все, что наскребли. Из-за плеча Глории выглянул Малькольм.

— Глория, — откашлялся он. — Я хочу, чтобы ты закрыла свою стерлинговую позицию. Продай ее.

— Ты удивляешь меня, Малькольм, — повернулась она к нему. — Ты даже не баранья голова, ты — траханый идиот. Не могу я сейчас продать стерлинговую позицию. Это же миллиард проклятых фунтов! По какой цене, по-твоему, мне их продавать?! Мы же опустим стерлинг до 2,70, если я начну выгружать позицию на рынок. Придется тебе пересидеть это, Мальк.

Плечи Малькольма ссутулились.

— Да, Мальк? — окликнула его Глория. — Это не моя позиция, это наша с тобой позиция. Постарайся об этом не забыть.

— Тогда нам конец. Мы провалились к дьяволу.

Глория пожала плечами.

— Смотри на это иначе, детка. Что мы потеряем, если задержим позицию на пару дней, пока положение на рынке не успокоится? Всего лишь деньги.

Всего лишь деньги. Им предстояло потерять от тридцати до сорока миллионов фунтов, если Малькольм сделал подсчеты правильно, и он был не уверен, что обойдется только этим. Глория была права в одном — сегодня они ничего не могли сделать. В четыре часа дня центральные банки были обязаны остановить валютную интервенцию. После этого рынок будет тощим. Они были вынуждены дожидаться четверга, а там смотреть, не увеличится ли вместимость рынка. Может быть, люди проспятся, воспримут как неизбежное взлет процентных норм и фунтом даже можно будет торговать к четвергу.

Малькольм решил оставить основных сотрудников на ночное дежурство, на всякий случай. Остальные пусть собираются и расходятся по домам. Бог знает, уцелеет ли их работа, будет ли им куда вернуться. Сам Малькольм решил заночевать в офисе. В любом случае, Джек ожидал бы от него этого.

В шесть вечера Глория, Малькольм и несколько других торговцев сидели кружком в деловой комнате, пили виски и шутили. Малькольм усердно напивался. Ему не нравились эти шутки — от них отдавало могильным юмором.

— Сколько человек погорело на крахе стерлинга? — спрашивал Дик Роджерс.

— Сколько? — хором повторили все, кроме Малькольма.

— Только двое — Норман Ламонт и Глория Мак-Райтер.

Все надрывались от смеха, смеха безнадежности. Малькольм содрогнулся. Это было вовсе не смешно.

— Слышите, парни? — сказал он, прокашлявшись. — Незачем вам всем здесь околачиваться. Этой ночью я останусь здесь — мне нужно только двоих человек на телефон...

— Я всегда говорила, что трое — это уже толпа, Мальк, — заявила Глория. — Как насчет того, чтобы мы с тобой вдвоем подежурили в отделе? Как-никак, ты здесь мой главный мужчина...

Малькольм вспыхнул. Он не спал с Глорией — пока. Однако, у всех в отделе создалось впечатление, что они с ней состоят в особых отношениях. Глории было не знакомо слово «благоразумие».

— Хорошо, Глория, меня это устраивает, — он попытался высказаться в отрывистой, деловой манере, но его голос дрогнул. — Остальные могут расходиться. Глория — я, гм, буду у себя в кабинете, если потребуюсь.

Он удалился с надменным видом, но не достаточно быстро, чтобы не услышать комментарий Дика Роджерса:

— Это значит, Глория, что он засядет в мужскую комнату и наложит там куч со страху!

Малькольм пошел дальше, сопровождаемый взрывами грубого хохота.

Майк в Нью-Йорке чувствовал себя хорошо. Может быть, он и потерял деньги на кроне, но теперь был близок к тому, чтобы вернуть их продажей стерлинга. Он немного сожалел, что находится не в Лондоне — было бы забавно оказаться в своем отделе, в центре событий. Но он мог полностью контролировать свою позицию и из Нью-Йорка. Кроме того, Алекс Фицджеральд дал Майку прямое указание оставаться в Нью-Йорке, пока его не вызовут домой.

Вдруг все десять линий его телефона вспыхнули зеленым и замигали. Майк проигнорировал их — он не отрывался от экрана, быстро просматривая последние новости. Он прочитал их еще раз, уже медленнее. Нет, он не ошибся. Это было официальное сообщение.

В семь часов тридцать шесть минут вечера по лондонскому времени Норман Ламонт выступил с официальным заявлением казначейства и сообщил мировой прессе, что Великобритания приостанавливает действия на валютном рынке.

— Майкл! Фицджеральд требует тебя по пятой линии!

Майк нажал кнопку телефона.