Капкан на спонсора

– Почему бы тогда не развестись? – спросила я, желая поддержать разговор.

– Как у каждого человека, у меня есть маленькие тайны, о которых не должны знать другие. Жена при каждом удобном случае мне об этом напоминала.

– То есть она вас шантажировала?

– Не так откровенно. Просто я знал, что в случае развода на меня выльется ушат грязи. Я жил своей жизнью, жена совершенно этому не препятствовала, рядом не было женщины, с которой я хотел бы связать свою судьбу, короче, создавшееся положение вполне устраивало обоих. Смерть Стеллы меня огорчила, как огорчила бы смерть любого другого знакомого человека, но делать вид, что я скорблю, притворяться безутешным вдовцом – увольте.

– Но ведь вы вместе отдыхали на юге, – напомнила я. – Может быть, вы преувеличиваете вашу отчужденность и на самом деле что-то связывало вас?

– Совместный отдых был ее идеей. Понятия не имею, чего это вдруг пришло ей в голову. Наверное, просто решила немного потрепать мне нервы. Ее тактику я изучил давно и никогда не перечил, так ей скорее надоедало, и она вновь оставляла меня в покое. Не знаю, говорил ли вам Анатолий, его сестра была психически неуравновешенной женщиной. Когда мы познакомились восемь лет назад, я решил, что она человек без предрассудков, очень свободный в своих действиях, с собственным мнением обо всем, это мне было невероятно симпатично. Потом оказалось, что она просто чокнутая, извините за грубость… Бог с ней, – махнул он рукой. – Я рад, что ее больше нет рядом. И давайте сменим тему, а то выходит, что я жалуюсь на жизнь.

– Вовсе нет, – в ответ пожала я плечами.

– Да что там: конечно, жалуюсь. Боюсь, вы решите, что я бесчувственный человек. Мне бы этого очень не хотелось. Сегодня ночью я лег поздно и думал о вас, а утром, узнав о сережке, обрадовался, что есть повод позвонить. Хотя, если честно, я позвонил бы и без повода. – Он засмеялся, весьма довольный собой, а я решила малость вправить ему мозги.

– Николай Петрович, вы интересный человек и мне симпатичны, но… как бы это сказать… у нас разные траектории, которые не пересекаются. Меня вряд ли привлечет ваша жизнь, а вас заинтересует моя. Я со студенческих лет вполне самостоятельна, мне нравится рассчитывать на саму себя, а роль болонки в большом доме совсем не по вкусу. Большие деньги меня настораживают, потому что я плохо представляю, что с ними делать, разговоры о делах, в которых я не смыслю, действуют на нервы, и жить в таком доме я бы просто не смогла. Для меня это все равно что ночевать на вокзале. Оттого «хрущевка» предпочтительней, мне там уютней. Налицо убогая психология маленького человечка, и мне вовсе не хочется подрасти. Ваш интерес мне льстит, не скрою, но и только-то. За кофе спасибо и за сережку тоже.

Я попыталась встать, но Николай Петрович легонько придержал меня за руку. Смотрел он весело, а улыбался по-доброму, судя по всему, меня не заманили в эти хоромы с целью убийства, и очень даже может быть, что и отпустят.

– Я рад, что не ошибся в вас, – заявил он, а я честно ответила:

– Не знаю, что вы имеете в виду…

– Я тоже терпеть не могу этот дом. Я не жил в нем ни одного дня. Здесь даже охраны никакой, был пес, не поверите, сдох, от тоски, наверное.

– Продайте его, – удивилась я. – Я имею в виду дом.

– Не могу. Это моя визитная карточка, если угодно. У большого человека должна быть большая кепка, хотя иногда я всерьез думаю: сгорел бы этот дом к чертовой матери… Там, где я живу на самом деле, все совсем по-другому. Может быть, вы когда-нибудь навестите меня и кое-что поймете.

– Может быть, – согласилась я. – А теперь мне пора, честное слово. И пожалуйста, вызовите такси, я боюсь вторично появляться в родном дворе на вашей машине. Приходится считаться с мнением соседей.

Николай Петрович засмеялся и стал звонить, а я подошла к открытому окну. Оно выходило в сад. Ровные ряды деревьев, фонтан и… о, черт, в самом центре огромная клумба георгинов: пунцовых, красных, бордовых, розовых, малиновых, такого буйства красок я давно не наблюдала. Козырев подошел сзади, а я, сглотнув, смогла произнести:

– Какие красивые цветы.

– Хотите, прогуляемся в саду? – предложил он.

– Нет-нет, – заторопилась я. – В другой раз.

Женька прибежала с работы по моему звонку.

– Что? – выпучив глаза, спросила от самого порога.

– У него в саду огромная клумба георгинов.

– Ну и что? – не сразу дошло до Женьки.

– О господи, – простонала я, а подружка прямо-таки позеленела и хлопнула себя ладонями по ляжкам.

– Ты думаешь, она там?

– Ты бы их видела, – перешла я на зловещий шепот. – Огромные и все в красных тонах.

– Но ведь это… ну… не из-за того, что там… вот черт, а такое бывает?

– Что? – запуталась я.

– Чтоб георгины меняли цвет из-за трупа?

– Ты дура. – Я разозлилась, а Женька насупилась.

По телефону я вкратце успела рассказать о свидании с Козыревым, но она захотела услышать все еще раз. Я рассказала, мы выпили два литра чая и уставились друг на друга.

– Ну? – начала Женька.

– Что «ну»?

– Давай мыслить здраво. То, что георгины в красной гамме, не доказывает, что труп там.