Капкан. Ты самый опасный для меня

— У тебя талант портить все, знаешь? Абсолютно все! Скажи мне, разве было похоже на то, что без тебя и этого всего мне плохо жилось? Знаешь, мне не стыдно, что в свои почти двадцать я так ни с кем и не сблизилась. Чтобы ты знал, у меня были возможности, подумаешь, великое дело на пять минут!

Камень в мой огород. Ауч!

— Я просто… — она сжала губы, так и не договорив. А после решила уйти, но я, естественно, не собирался ее отпускать. Вернул на место и придавил собой.

— Ты просто что? Говори, раз уж такая смелая сегодня.

— Я просто никого не хотела до тебя, — процедила она. — Мне показалось, что нам было хорошо вместе. По-настоящему. Что ты не притворялся. Потому что я — нет.

— Я тоже нет, — признался на полном серьезе.

— Тогда какого черта ты сейчас все портишь? — уже тише и немного растерянно спросила она.

— Хотел услышать это. Скажи еще раз.

Она смотрела на меня, как на больного. Но все равно выполнила просьбу.

— Мне хорошо с тобой. — И совсем тихо, едва различимо сквозь журчание воды: — Я хотела, чтобы это был ты.

Черт, да!

— Ну, тогда ты должна понимать, что одного раза мне не хватит. Ты теперь от меня не отделаешься. Даже не думай, — предупредил и поцеловал.

Строптивая. Огненная. Моя!

Второй раз для нее.

Смыв мыло, я опустился на колени и посмотрел на ее смущенное лицо с улыбкой. Я же обещал, что эти ноги окажутся на моих плечах. Сначала одна, потом, когда Мила охнула и уперлась руками в стену, я закинул на себя и вторую. Она задрожала и вскрикнула, когда в дело вступил язык. Пускай она никогда не узнает, но мне одному было достаточно — кое в чем и она станет для меня первой. Не думал, что наблюдать снизу за тем, как твоя девочка сходит с ума от подкатывающего оргазма так охренительно. Но уже понял, что мне и это захочется повторить не раз. Мила задыхалась. Ее частые выдохи смешались со стонами, грудь раскачивалась, а набухшие соски так и просили их искусать. Поймав эту мою мысль, маленькая развратница зажала один из них пальцами, как будто ей не хватало моих прикосновений. О да! Ей понравилось все, что я делал. И когда я добавил к языку палец, настал ее черед лететь к звездам. Она застыла, дернулась, вцепилась рукой в мои волосы и хрипло заорала. Это было мощно! Я мог оценить по тому, насколько долго ее взгляд был рассеянным, потерянным.

Только я вернул ее ноги на место, она тут же сползла по плитке, усевшись мне на колени и крепко обняв. Теперь я чувствовал, как колотилось ее сердце.

— Не так уж и плохо, а? — не удержался и поддразнил.

Она стукнула меня по плечу и засмеялась.

— Ты невыносим!

— Тебе же это нравится.

— Я мазохистка, мне все в тебе нравится.

Улыбнулся. Пригладил ее волосы, отпрянул и посмотрел в глаза. Тамила опять смущалась и не могла долго вынести мой взгляд.

— Нравится — это не про нас. Крышу сносит — вот это да.

Она тоже улыбнулась. Обожаю эти губы.

Гул от вибрации моего телефона нервировал, напоминая о том, что дело не закончено, и я в шаге от того, чтобы все просрать. Время на часах катилось к полночи, и на нас накатила приятная лень, а с ней наступила такая поразительная умиротворенность, какой я еще не знал. Впервые не хотелось сбегать, придумывать причины и отговорки. Хотелось остаться так — сидеть в мягком кресле на балконе, молчать, смотреть на звезды и гладить ее волосы. Эти мысли смешили меня. Но я, кажется, поймал идеальный момент.

— Ты засыпаешь, — прошептал я в теплую макушку.

— Совсем нет, — сонно промурлыкала Мила, прижалась губами к моей шее и засопела. Хмыкнул. Я почему-то не мог сейчас долго смотреть на нее. Она красивая — это я с первой секунды отметил. Настолько, что глаз не отвести, и это частенько раздражало. А теперь другое. Такое чувство, что затянет и не отпустит, да так быстро, что и понять не успею.

Надо сбавить обороты… Если смогу.

Идиллию разрушили голоса и смешки с первого этажа. Мы оставили двери открытыми, чтобы не пропустить возвращение родителей, и вот! Они вернулись. Мила тут же спрыгнула с меня и уставилась во все глаза.

Закатив глаза, я поднялся сам, притянул ее к себе и шепнул в губы:

— Если не будешь шуметь, они подумают, что мы спим.

Тамила охотно кивнула и на цыпочках попыталась войти к себе, но я вопреки доводам разума не пустил.

— Поцелуй на ночь, — потребовал и сам же начал его. Он был коротким и быстрым, как вместо куска торта съесть крошку. Но это была самая вкусная крошка.

— Увидимся утром, — шепнула она и свела брови. — Боже! Это будет так неловко. Как мы справимся?

Она заставила меня улыбаться. Все еще слишком милая и невинная для всего этого.

— Это кальян? — послышался недовольный голос Алены под балконом. — Ох, я завтра Миле устрою!

— Думаешь, она? — спросил отец.

— А кто еще? Не Ромка же. Он у нас спортсмен.

— Но плохие идеи в голову обычно приходят именно ему.

Ухмыльнувшись, я зашел вместе с Милой в ее спальню, забрал свои вещи и потопал к себе через ванную. Сонливость как рукой сняло. Мне надо было ехать, потому что я не знал, когда подвернется более подходящий момент.

Она просила остаться — я так и сделал. Но через пять минут начнется новый день…