Капкан. Ты самый опасный для меня

— Нет. Все уже, — ответил Рома холодно и встал. У меня внутри все вскипело от едкой смеси никуда не исчезнувшего возбуждения и злости. Прямо до дрожи в руках и голосе. Я перекрыла ему путь, не намереваясь отпускать, как и он меня мгновение назад. Нет, теперь он должен сдаться и подчиниться. Его очередь, черт возьми.

— Скажи правду. Ты ввязался в какие-то подпольные бои? Что там у Черта в клубе происходит?

Рома сузил глаза, положил руки на мои предплечья. Не для того, чтобы согреть, а чтобы отодвинуть, убрать со своего пути. Но прежде приказал:

— Ты в это не лезешь, ясно?

— Не ясно! — заорала ему в лицо. — Думаешь, я тебе кто? Одна из тех шлюх, которые довольствуются тем, что ты даешь? Думаешь, я буду ловить твои скупые улыбки и радоваться каждый раз, когда ты соизволишь ко мне подкатить? Что это вообще такое? Ты же понимаешь, что мы так не сможем. Ты предложил быть друзьями, и я пыталась. Я хочу быть твоим другом! Но не так! Не так, что ты меня отшвыриваешь, когда я тебе не нужна, и бежишь к своим мнимым дружкам и телкам, как только они поманят тебя пальцем.

— Какие нахрен телки? — заорал Рома так, что заложило уши. — Ты не видишь, как мне крышу рвет? От тебя! Не понимаешь? Я на тебя даже смотреть спокойно не могу. Ты за гребаной стенкой каждую ночь, а я не могу подойти. Нельзя, блядь!

— Хочешь меня, потому что нельзя? — я сбросила его руки. — В этом все дело?

— Думаешь, я понял? Или похоже на то, что сейчас мне хватило? — спросил он с едкой ухмылкой. — Думаешь, я не пытался отвлечься и заменить тебя хоть кем-то?

— О, думаю, у тебя было предостаточно возможностей, учитывая, что дома ты не ночуешь.

Рома сцепил челюсти и втянул воздух сквозь губы. Он подошел и потянулся ко мне руками, а я оттолкнула и отошла от него. От мысли, что он точно так же целовал Лию, заставлял ее стонать и дрожать, меня подрывало на месте.

— Мила! — рявкнул он, все же загнав меня в ловушку. Прижал к окну от пола до потолка и положил руки на шею, удерживая мою голову. Я и сама хотела смотреть ему в глаза, видеть все эти неподдельные эмоции, всю его злость и отчаяние. Это не притворство, как те улыбки и шутки. Это Рома.

— Я не могу просто трахнуть тебя, чтобы понять, попустит меня или нет. Это не лучший вариант для нас, согласись. Я думал, что если мы хотя бы перестанем спорить, то полегчает, но нет, блядь! Ты споришь со мной — я хочу тебя. Ты играешь в эту долбаную дружбу — я все равно, мать твою, хочу тебя. Я не знаю, что ты должна сделать, чтобы это прошло.

Боже, он убивал меня этим признанием. Я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы, когда вымучено прошептала:

— Уехать?

— Не хрена! — прорычал Рома. А затем отступил и провел рукой по волосам. — Я сам уеду, я же сказал. Мне просто нужны глотки воздуха.

«С тобой я задыхаюсь» — он это не сказал, но в моей голове прозвучало его голосом.

Он не стал спрашивать, что нужно мне. Он так и не узнал, что я тоже задыхаюсь. Что мне тоже сложно, как и ему, только я даже себе боялась в этом признаться. С каждым днем становилось труднее не думать о нем, а теперь уж и подавно. Теперь я погрязла в трясине, и только Рома мог меня вытянуть. А он ушел. Рванул дверь рядом со мной, тяжелыми шагами направился наверх, переодеваться.

Я смахнула предательскую слезу со щеки, ненавидя этот момент, проклиная Черта и Лию. Это ей он пытался меня заменить? С ней хотел забыться? А дрался с кем? С Олегом, чтобы не думать обо мне? Чтобы выбить из себя эту дурь? Ну демонам в задницу, это ведь не его вина. И не моя. Мы разве хотели этого? Просили? Я что, днями и ночами мечтала о том, чтобы сын моего отчима, который заменил мне отца, стал моей погибелью? Мы виноваты лишь в том, что не можем контролировать чувства, которые контролю не поддаются.

Я не пущу его.

Рванув дверь, пошла к лестнице и преградила путь, когда Рома спускался. Уже одетый в джинсы, футболку и легкую куртку.

— Останься, — попросила я.

Он смотрел на меня волком, с ненавистью. Но теперь я понимала, что вся эта злость посвящена не только мне одной. Он вел борьбу с собой, я ошибочно думала, что он не пытался. Он сопротивлялся, как и я. Каждый раз.

Рома мягко меня оттолкнул. Я перехватила его руку и положила на свою талию. Безмолвная борьба длилась около минуты. Он посмотрел на дверь, вернул взгляд на меня и протяжно выдохнул.

— Останься, — повторила я, поглаживая его руку. Он сжал мою ладонь сильно-сильно, но это не означало «Да». Отпустив руку, он приложил чуть больше усилий, чтобы отодвинуть меня. Прошмыгнул мимо и дошел до двери. Я не могла не смотреть, развернулась, с горечью наблюдая, как он берет ключи от маминой старой машины, как хватается за ручку двери и толкает ее.

Вот сейчас. Если он уйдет, что-то внутри меня рухнет, оборвет. То маленькое и хрупкое, что успело зародиться во время поцелуя, сейчас разлетится на осколки с грохотом двери.

Дверь таки грохнула. Сильно — по полу пошла вибрация. Но Рома остался. Он стукнул кулаком по двери, швырнул ключи на пол, развернулся и буквально подлетел ко мне.