Капля духов в открытую рану

Машка сидела за компьютером и подгоняла счета. Она давно уже позакрывала все киоски, рассчитала продавцов и перешла на продажу бытовой техники оптом, неспешно работая дома. Ее колоссальный бизнес-мозг выстроил мегасхемы закупок-продаж, обналичек-откатов, и ни одному из мужчин, что прибивались к ее гнезду на Кутузовском проспекте, было невдомек: как можно, не выходя из-за компьютера, ежедневно снимать со счета пачки крупных купюр. Машка увлекалась эзотерикой и таро, тщетно пытаясь выйти замуж, но лишь беспомощно барахталась в кругу нищебродов и пьяниц, которых она вытаскивала из грязи, отмывала, обучала делу и вновь вышвыривала на улицу из-за отсутствия способностей и благодарности. Партнеры по бизнесу ее побаивались, она была стальной и жесткой. Ухаживали лишь водилы и грузчики, по быдлости своей не осознавая ни материальной, ни интеллектуальной пропасти. Из них и приходилось выбирать. Костик вроде бы был исключением: нежным, романтичным, много говорящим о музыке, играющим на своей побитой виолончели, но у Машки напрочь не было слуха. А когда музыкант напивался, то ничем не отличался от шоферов и разнорабочих, которых она нанимала для отправки грузов из пункта А в пункт Б.

Варфоломей растекся на столе возле компьютера и лениво наблюдал за мышкой, которой она двигала по коврику. Он раздобрел на хорошей еде и по своим размерам догнал Машкину мейн-куншу Тосю. Стерилизованная Тося была рада мужчине в доме, но порой бесилась, когда хозяйка целовала Варфоломея в губы, оставляя на его подбородке ярко-красную помаду. Варфоломей вырывался и матерился басом: маво-о-о.

От звонка в дверь вздрогнули все трое. И втроем же пошли открывать. На пороге стоял Костик с букетом роз, несоразмерным его росту, и высокий шатен в темном костюме и пепельно-розовой рубашке.

– Мария, простите этого козла. Он больше никогда не будет. Меня зовут Ярослав, я его друг. Здравствуйте!

Машка отступила, втягивая носом изысканный парфюм, ноги ослабели, голова закружилась.

– Добрый день, проходите…

– Машуль, ну я и правда не буду, – промямлил Костик и споткнулся о кошек, которые нарезали круги, кидаясь под ноги гостям.

– Варфоломей, дружище! – Славочка схватил под мышки кота и прижал его к груди. – Какой же ты бегемот!

Варфоломей с подвыванием урчал и норовил куснуть Славочку за подбородок. После окончания Гнесинки они не виделись шесть лет. Славочке часто снился кот, и он больше так и не смог полюбить ни одного зверя, даже привезенного из Лондона Йорика. Тося с тоской недолюбленного существа отошла в сторонку и села на пороге комнаты.

– Что вы! На черное? Он же лезет клоками! Давайте я почищу. – Машка взяла щеточку для деликатных тканей и стала водить по лацканам пиджака.

– Классная вещь! – восхитился Славочка. – Где вы такую взяли, я всегда мучаюсь с чисткой костюмов!

– Сен Лораны к шмоткам кладут такие щеточки, я вам подарю, – смутилась Машка.

– Надо познакомиться с Сен Лоранами, – улыбнулся Славочка. – Наверное, неплохие ребята.

– У них очень хороший крой костюмов. Если вы скажете свой размер, я закажу из Италии.

– Благодарю вас, закажите лучше Костику, он ведь отныне – штатный музыкант Московской филармонии.

– Костян и в «Большевичке» походит, все равно напьется и изваляет в грязи.

– Машуль, ну хватит. – Недолюбленный, как и Тося, Костик опустил букет на обувные полки.

На кухне пили кофе. Славочка отказался от еды, Костик залез в холодильник за спиной у Машки и выудил пальцами из кастрюли кусок вареного тунца.

– Это для котов, дурак, – сказала Машка, не оборачиваясь.

– Пведставляешь, Свав, – ответил Костик с набитым ртом. – У нее обоняние, как у меня свух. Пвосто овчавка.

– Почему, если у человека абсолютный слух, он Моцарт, а если абсолютный нюх – то сразу овчарка? – спросила Машка Славочку.

– Музыканты такие люди, Мария, – ответил тот. – Они во все блюда добавляют щепотку пафоса, высокопарности. Поэтому, если он будет называть себя Моцартом, ответьте, что вы – Эме Герлен.

Машка млела. Она ничего не знала про Эме Герлен и даже сомневалась, мужчина это или женщина, но речь Славочки казалась ей чистейшим нектаром, да и сам он был похож на эльфа, который вызволил Дюймовочку из царства невежд. Она смотрела на Славочкины руки с безупречным маникюром, на его аристократичную розово-пепельную рубашку, манжеты которой он не боялся испачкать, и ловила себя на том, что с огромным удовольствием отчисляла бы максимальные проценты Господу Богу, если бы тот просто позволил ей быть рядом с таким принцем. Не целовать, не трогать, а просто дышать его телом, мыть чашки, из которых он пил кофе, стирать вручную его рубашки, докуривать его сигареты…

– Закатай губу, – подытожил Костик, когда они закрыли за Славочкой дверь. – Тебе до него расти еще сорок шесть жизней.

– Да ладно! – огрызнулась Машка.

– Каждый раз, когда ты будешь представать перед судом Божьим, справа от Всевышнего сможешь видеть его лицо.

– А ты за какие такие заслуги с ним дружишь? – съязвила Машка.

– Мне просто повезло, – ответил Костик, беспардонно расправляя ее постель. – Просто повезло…

Глава 24