Капрал Серов: год 1757

От Якобштадта до предместий Митавы наш полк дошел всего за неделю. Маршировалось легко. Дорога была хорошая, не разбитая, погоды — теплые. В общем, никаких особых хлопот. Ну, по крайней мере у нас, у головной роты. Как там обстояли дела у замыкающих — то не моя печаль.

Генерал Лопухин загодя предупредил наше командование, что после марша будет смотр, потому после переправы через реку с забавным названием Аа мы встали на стоянку прямо на берегу реки, разбили лагерь, полночи чистились, пудрили парики и наряжались. После короткого завтрака выстроились и в погожий майский день выступили на смотр. Погоды стоят теплые, потому кафтаны у всех в обозе, а обоз вместе с десятой ротой далеко позади. Им теперь до вечера собирать палатки и грузить в телеги. И упаси господь им не успеть доставить палатки до заката… хотя служба в последней роте и так не сахар. Зато солдатам стимул — стать лучше всех и добиться перевода в нормальную роту. Такое совсем не редкость. Десятая рота — она как бы и вовсе не имеет постоянного состава.

На смотр мы вышагиваем налегке, девять рот в ярко-красных камзолах с синими скатками епанчей на ранцах. Адъютант генерала на серой лошадке нервно крутится в стороне, явно желая ускорить прохождение полка пред ясны очи Василия Абрамовича. Но что-то кричать проходящей колонне не решается. То ли стесняется откровенно насмешливого взгляда капитана Нелидова, то ли на него благотворно влияют пасущиеся рядом флегматичные верблюды.

А Сашке все же неймется. Молчания его хватило ровно на восемь шагов.

— А что это за зверь такой — верблюд? Его едят?

— На нем ездят. И что ты прицепился к верблюду? Почему тебя, к примеру, не интересует тот загорелый пастух рядом? Чего не спрашиваешь, кто он и откуда?

— Так что тут спрашивать. Ясно же — калмык. И он не загорелый, они с рождения такие. Такими их Бог создал.

— Точно калмык? Не башкир и не татарин?

— Не. Точно калмык. У него шапка калмыцкая.

— Ну вот. А калмыки — они откуда?

— Ясно откуда. Из Сибири.

— Вот видишь. А теперь делай выводы. Верблюды — они откуда?

Сашка недоверчиво покосился.

— Да не. Дразнишь ты меня, господин капрал! Все знают, что калмыки — конные.

— А верблюд тебе что, не конь?

Сашка не выдержал, обернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть верблюда, и тут же получил от меня тычок в бок.

— Держать строй!

Шагающий впереди Ефим всхрюкнул, по ротной колонне прокатились сдавленные смешки.

— Тяжело пришлось скотинке, — тихо вздохнул Семен Петрович, — вон, вся шерстка в колтунах, горбы совсем пустые, на бок легли… Руки бы оторвать тому, кто за ними зимой ухаживал.

Сашка встрепенулся.

— А ты их раньше видал, Петрович?

— Конечно, видал, — степенно ответил старый солдат. — И даже с рук кормил. Моща в нем солидная. Тащит — куда там коняжкам. По силе один верблюд — как пара волов, точно говорю. Только капризный очень. Верблюд — он к себе особого подхода требует.

— Ишь ты как! — протянул Сашка. — Ой, глянь! Еще верблюды! Вон, впереди!

И правда, с лесной тропинки на большак выехала группа калмыков, причем несколько — верхом на верблюдах.

— Нет, Жора! Верблюд — не конь! Вон, смотри, калмыки еще и на конях едут!

— Так может, это они здесь коней купили, Сашка? Им же тоже интересно, что за зверь такой — конь. Едят ли его и вообще?

Сашка снова недоверчиво покосился сначала на меня, потом на невозмутимо вышагивающего Ефима.

— Все-таки разыгрываете меня.

— Похоже, нас охранять будут, — вполголоса сказал Ефим, — видишь, это у них разъезд. Патрулируют.

— А почему они? Почему не казаки? — спросил Семен Петрович. — Обычно же казаки разъездами ходят.

— Ясно почему, Петрович. У казаков язык без костей. Сегодня наши порядки увидят — завтра по всей округе разнесут.

— А у калмык что, язык с костями? — это снова наша неугомонная Заноза.

Ефим хмыкнул:

— А ты по-калмыцки хорошо говоришь?

— Вообще ни слова не знаю, — сокрушенно вздохнул Сашка.

— Вот и шпионы прусские — тоже ни слова. Так что калмыки могут языком трепать сколько угодно, с того вреда не будет.

Вскоре после полудня наши три полка — Кексгольмский, Вологодский и Пермский — выстроились на большом лугу в пяти километрах от Митавы, и генерал Лопухин дал смотр нашим войскам.

По сравнению с прошлогодним смотром у мызы Югла начальства было значительно меньше. Только генерал Лопухин, генерал фон Мантейфель и кто-то от штаба армии. Ну и весьма скромная свита, меньше десятка полковников да майоров. Гляди-ка, и правда секретный смотр, надо же. Впрочем, на смотре я лично ничего особо не заметил. Просто стоял навытяжку и следил, чтобы мое капральство держало строй. В прошлом году-то поинтереснее было, там я полковые колонны со стороны наблюдал. А отсюда, из строя, особо ничего и не увидишь. Встали, постояли. Потом по команде начали ходить туда-сюда, потом снова встали. Из линии вообще непонятно, что делает полк, как строится, как выглядит… Но вроде бы не оплошали. Через пару часов топтания на месте штаб-офицеры галопом промчались вдоль строя, крича что-то одобрительное, а один из адъютантов выехал далеко перед строем и громовым голосом проорал: