Капрейские ночи (СИ)

- Юности первых цветов, сладостных песен любви нет уже боле, - декламировал чтец. - Зверь их пожрал беспощадный; слышатся стоны, трепещут тела обагрённые, всего лишь минуту назад трепетавшие в сладкой истоме любви.

Стоны в яме затихали. Звери рычали глуше, терзая добычу. Музыканты играли печальную мелодию.

К яме вереницей подошли девушки в лёгких одеждах, неся мешочки с лепестками роз. Они остановились у края и стали разбрасывать лепестки. Розовый вихрь медленно опускался вниз, на окровавленные тела и рычащих животных. Громче зазвучал голос чтецы:

- Прощайте же, девы, и юноши стройные, едва расцветшие для неги любовной и подвигов ратных. Сам Аполлон рыдает над вашей внезапной кончиной, тяжко вздыхают сатиры, плачут нимфы ручьёв, и в тёмных одеждах приапы о вас тоскуют. День ваш быстротечен был, как день цветка, и к скорбной смерти вам путь проложила любовь.

Тиберий шепотом вторил чтецу. Однако вскоре его внимание привлекла пантера. Увидев окровавленного мальчика у него на коленях, она прыгала, в тщетных попытках дотянуться до него. Её когти царапали облицовку стены.

- Это не пантера, а сама Диана, принявшая облик пантеры, требует жертвы! - прокричал Тиберий и с силой толкнул ребёнка вниз.

Вопль мальчика оборвался. Розовое облако поглотило и его и всех, кто находился в яме.

Девушки опустошили мешочки и отступили назад. Продекламировав последнюю эклогу, замолчал чтец. Умолкла кифара. Но флейты и свирели продолжали наигрывать свою мелодию.

Тиберий медленно поднялся; к нему подбежал Артемизис, подхватил под руку и они двинулись прочь по дорожке к роще акаций. Перед ними зашагали два раба с горящими факелами.

- А здорово они на них набросились, - сказал Гай, пристроившись рядом с императором.

- Поэт прав, - проговорил старик, оставив без внимания его реплику. - Всё недолговечно в этом мире, всё, и особенно - любовь...

Они поднялись по нескольким мраморным ступеням, обошли круглый храм, посвящённый Юноне, и вступили в тень высоких кипарисов.

Вскоре деревья расступились. Дорога впереди пролегала по обширной поляне, полной цветов, синевато-серых в свете звёзд. Воздух был напоён их ароматом. То тут, то там стояли раскрашенные статуи в человеческий рост. Гай вздрогнул от изумления: статуи вдруг сошли с постаментов и начали танцевать под музыку, которую играли музыканты в свите Тиберия!

Император засмеялся.

- Вот видишь, мой Гай, даже красота греческих статуй ожила для нас. Они тёплые и живые, как люди. У них нежные тела и мягкие губы, которые хочется целовать.

Процессия остановилась. "Статуи" закончили танец, вернулись на свои постаменты и замерли в первоначальных позах.

Тиберий направился дальше. За поворотом дороги из-за деревьев вновь показался уступ скалы с виллой "Юпитер" на вершине. Тиберий двинулся не к ней, а к оврагу, переделанному в небольшой амфитеатр. Каменные ступени полукружиями спускались к сцене. На ступенях были разложены подушки, свидетельствовавшие о том, что здесь ждали публику.

Публикой сегодня были Тиберий и Гай. Они уселись в центре амфитеатра; слуги расположились за их спинами. Воины встали вдоль верхней ступени.

Декорации представляли собой фасад греческого храма с колоннами, увитыми цветами. Посреди сцены в круглой железной чаше, стоящей на низкой треноге, пылал огонь. Сцена пустовала, но когда Тиберий с Гаем сели, на неё вышел чтец, только что декламировавший стихи Диоскорида. За ним поднялся кифаред. Чтец объявил, что будет разыграно окончание трагедии "Афалиста" Аристарха Тегейского. К сцене приблизились музыканты и расположились у её подножия. Чтец начал декламировать стихи, предваряющие действие; пальцы кифареда пробежали по струнам.

На колени к Тиберию уселся новый мальчик. Старик прижал его к себе и начал гладить и мять его щёки и шею; потом впился в губы. Он оторвался от ребёнка, когда на сцене появились персонажи трагедии - Протей и Афалиста, довольно красивые юноша и девушка лет двадцати, в пышных царских одеяниях.

Сцена началась с пылкого признания в любви. Затем одежды были сброшены, и любовники, оставшись голыми, предались страсти тут же, на подмостках.

Чтец, исполнявший роль хора, объявил, что час их пробил. За Протеем явились воины царя Иллианта, чтобы подвергнуть жестоким пыткам, ослепить и убить на глазах у Афалисты.

Она встала и сложила руки на груди.

- Меня убей сначала, любимый мой. Не в силах я видеть смерть твою, страданья принесёт она мне во сто крат более тяжкие, чем те, которым ты подвергнешься.

Тиберий наклонился к Гаю:

- Трогательно, ты не находишь? Эти двое актёров действительно пылко влюблены друг в друга.

- Это видно. Они лизались как сумасшедшие.

- Таких долго искали. Трудно найти по-настоящему влюблённых... Но ведь именно такими были Протей и Афалиста.

Девушка на сцене рыдала. Голос Протея срывался.

- Нет, ты жить должна, а я умру! - закричал он.

Афалиста долго не могла произнести свою реплику. Наконец, сквозь рыдания, пропищала неестественно тонким голосом:

- Не будет мне жизни... без тебя...

Гай засмеялся.

Тиберий покосился на него.