Капризы и сюрпризы романтического воображения

Ромка застыл в нерешительности, не понимая, что происходит.

– Какие же вы, мужики, трусы. Придётся самой.

Машка притянула его лицо к себе, впилась в его рот, отлетая, теряя сознание от блаженства.

Они простояли, слившись в поцелуе, не меньше часа.

Утром Ромка никак не мог собраться на работу. То и дело подходил к кровати, где раскидав звездой руки и ноги, потешно посапывала любимая.

Она была так прекрасна в своей наготе, что Ромка не мог оторвать взгляд.

Несколько раз он накрывал Машеньку простынёй, она тут же сбрасывала её, обнажаясь для него, для Ромки.

Он был предельно счастлив. Наконец-то исполнилась самая большая мечта его жизни.

Хочет – пусть любит

Антон, нависая над столом наподобие скалы, сидел за компьютером, увлечённо выстукивая что-то непонятное для Светланы на клавиатуре.

Девушка, наклонившись, обнимала его за плечи, прижимаясь щекой к небритому мужскому лицу.

Он только тем и занимался, что  писал программы, настраивал их, отлаживал,  продавал, не вставая из-за стола.

Клиентов было достаточно, денег тоже. Работу эту он любил. Наверно даже больше, чем себя.

Света, миниатюрная, тонкая, как стебелёк полевой травинки брюнетка с милыми, простодушными чертами лица, детскими пальчиками и доверчивым взглядом, приходила к Антону один, иногда два раза в неделю.

Она покупала ему продукты, за которые он постоянно забывал рассчитаться, поскольку жил в виртуальной реальности, прибиралась, стирала, готовила.

Антон ни разу её не просил это делать. Такова женская сущность.

Света не могла терпеть беспорядок.

И потом, это же её мужчина.

Или всё же не её?

Девушка сама не понимала свой статус в этом доме.

Они жили подобным образом порядка трёх лет.

Конечно, Свету совсем не радовал такой неприглядный порядок.

Каждой женщине хочется иметь семью, детей, всё то, что обычно подразумевается под термином дом.

Однако Антон не обращал на такие мелочи жизни внимание.

На вопросы, заданные молча: мимикой, жестами, взглядом, он обычно застенчиво улыбался, поводил недоумённо плечами, явно показывая, что не готов ничего ответить или изменить в своей жизни.

Света глубоко вздыхала, закусывала незаметно губу, пытаясь погасить сразу сгусток печального негодования, застревающий твёрдым комом где-то в горле.

Эмоции девушка выпускала наружу лишь дома, в полной тишине и гнетущем одиночестве, которое усугубляла плотно зашторенными тёмно-коричневыми окнами.

Она садилась за стол, не включая свет, выпивала стопку ликёра и укладывала голову на сложенные, как у школьницы, руки.

Мысли её в это время начинали движение, словно в разгонном реакторе, оборот за оборотом набираля силу и скорость.

Немного погодя Света взрывалась истерикой, дрожала всем телом, извергала водопад слёз.

Ей было до чёртиков обидно, досадно и горько. Только ничего нельзя было с этим поделать.

Антон таков, какой есть. С тех пор, как они начали встречаться, он нисколько не изменился.

Он не был даже хорошим любовником. Можно сказать, что сильной половиной в отношениях была, как ни странно, именно Света.

Иногда ей казалось, что если не приедет, для него ничего не изменится.

Антон может несколько дней ничего не есть. Если проголодается, закажет чего-нибудь по интернету, как и прочие услуги.

Быт его не трогает.

К сексу он равнодушен.

Моется и переодевается лишь тогда, когда это заставляет сделать Света.

Вместе их свели довольно необычные обстоятельства, о которых она никогда никому не рассказывала: Антон заблудился в городе, где родился и вырос. Даже не мог толком объяснить, где живёт, хотя паспорт с адресом прописки лежал у него в кармане.

Вне дома он был полностью беспомощен.

Теперь-то всё стало иначе. Света водила его по городу, в самые необходимые для него места, научила ездить на транспорте.

Она просто не могла его бросить, не умея даже себе объяснить причину этого.

Конечно, они целовались, обнимались и время от времени имели тесную интимную близость.

Поначалу Антон даже увлёкся процессом плотской любви, но вскоре охладел.

Сейчас Света ластилась к Антону, целовала в шею, от чего мужчина только ёжился, пытаясь освободиться.

Ей хотелось любви и конкретики.

Дома девушка твёрдо решила поставить вопрос ребром: да или нет.

Здесь, в обстановке его дома, чужого в принципе дома, уверенность и решимость сделать это, улетучилась.

– Антон, скажи, ты меня хоть немножечко любишь?

По стене и потолку ползли зловещие тени.

Воздух, напротив, превратился в тягучий гель, который стало сложно проглотить.

Было слышно, как тикают часы, как противно жужжит где-то рядом муха, как вразнобой колотится раненое сердечко Светланы.

Антон напрягся, перестал тюкать по клавишам, сбросил с плеч её руки, встал, отряхнулся.

– Пожалуй, чайник поставить нужно. Ты принесла чего-нибудь к чаю?

– Антон, я спросила…

– А? Ах, да, ну, о чём ты говоришь, девочка. Ты у меня одна, словно в ночи Луна. Нету другой такой ни за одной рекой. Ты – моё вдохновение, мой талисман. Этого достаточно?

– Нет, я хочу знать, хочу быть уверена…