Кара-Бугаз

В куртке Кристенса мы нашли дневник. Сначала Кристенс записывал свои наблюдения и выводы. Из этого дневника я узнал, что лед давит на Гренландию с силой девятисот тонн на каждый квадратный сантиметр. Чудовищная штука, не правда ли? От давления в нижних слоях льда развивается теплота, температура поднимается почти до нуля, лед делается пластичным, подобно воску, и ползет к берегам. Лед втискивает Гренландию в море, – каждый год она погружается в океан на полсантиметра.

Тогда я еще был простачком в этом деле, у меня не было знаний материкового льда, и все это меня страшно поражало. Задним числом начал читать о Гренландии и открыл ее для себя. Как для всего человечества ее открыл в десятом веке исландский вор и убийца Эйрик Рыжий. Он бежал в эту страну, спасаясь от виселицы. Он назвал ее Грёнланд, а это по-нашему значит: зеленая страна, – очевидно, в то время берега Гренландии были покрыты лесами. В пятнадцатом веке леса исчезли, а колонисты-норвежцы вымерли. Это объясняют тем, что климат страны делался все более суровым.

Вислоухий щенок подобрался к туфле Гильмерсена и, обняв ее лапами, грыз, как кость. Гильмерсен поднял его за шиворот. Щенок зарычал.

– Вот, – Гильмерсен подул щенку в нос, – друг человека во льдах. – Друг человека взвизгнул, заюлил хвостом и попросил прощения. Гильмерсен засунул его ногой под диван. – Вся Гренландия окружена мысами и островами, названными именами ее исследователей. Карта Гренландии похожа на венок из прекрасных имен, – лучшие люди тратили молодость на изучение этой неприветливой земли. Стоит припомнить Баффина, Росса, Грили, Коха, Нансена, Пири, наконец, Эриксена. Это только десятая часть отчаянных людей, проникших туда. Я узнал о двадцати матросах с американского экспедиционного судна «Поларис», унесенных на льдине в океан. Они пробыли на ней шесть месяцев. Их подобрало китобойное судно у берегов Лабрадора, в тысяче пятистах милях от Гренландии. Я узнал о команде погибшей «Ганзы». Восемь месяцев ее носило на шлюпках у берегов Гренландии, пока ей удалось высадиться у мыса Фервель. Я узнал об исчезновении Эриксена и о мужественной попытке найти его, окончившейся неудачей. Я узнал много и с тех пор уже не чувствую такой ненависти к Гренландии, как раньше. Временами мне даже хочется опять попасть туда и посмотреть в глаза эскимосов, желтые, как рыбья желчь. В Гренландии и у стариков, и у грудных младенцев глаза одинаково старческие. Эскимосы вымирают от водки, туберкулеза и бедности – норвежские зверобои перебили всех китов и тюленей и ничего не оставили на долю эскимосов.

Гильмерсен тихо запел:

Киты ушли, винчестеры ржавеют,
В Упернавике соли не достать.
Гренландия от голода седеет,
Как ты, старуха мать.

– Как ты, старуха мать, – повторил он и задумался. – Эту песенку сочинил Торн. Я потерял его из виду, но мне кажется, что мы еще встретимся. Торн был смелый и веселый парень, хотя все считали его болтливым и легкомысленным. Одно дело в городе, другое дело во льдах. Городская репутация притащилась за Торном в Гренландию, и он никак не мог ее от себя оторвать. Даже на страшной Земле Пири товарищи Торна – американцы – учили его жить и возмущались его склонностью к выдумкам. Между тем Торн единственный из них вызвался идти к утесу Флота искать Кристенса. Так-то, милая моя Наташа! Не судите о людях по степени серьезности их отношения к жизни…

Спать легли поздно. Гильмерсен лег за перегородкой. Он долго и глухо говорил во сне. Наташа слышала, как вислоухий щенок снова грыз туфли Гильмерсена, сопел и трудился, но боялась прогнать щенка, чтобы не разбудить Гильмерсена. Опять всю ночь она не спала. Она смотрела в окна, где луна висела в далеком небе, и тихо плакала, вспоминая рассказ Гильмерсена, – недаром Северцев говорил, что у Наташи глаза на мокром месте и это очень стыдно для комсомолки. Но что же делать, если мужество людей подчас вызывает слезы. Стыдиться их или нет? Наташа стыдилась своих слез и прятала лицо в подушку, – так в былое время глупые девочки плакали над романами Тургенева. Но прятать лицо в подушку было очень трудно, нечем становилось дышать. Наташа подняла голову. Щенок со страшным рычанием тряс головой и рвал носки Гильмерсена. Последняя слеза скатилась из глаз Наташи и запуталась в ее густых волосах. Она сверкала, как маленький осколок льда. Наташа повернулась на бок, зажала руки между колен, чтобы было теплее, и горячий сон охватил ее порывом приятного ветра. Она даже не слышала, как пришел Баклунов.

3. Листва магнолий

Солнечный воздух стоял во дворах, как налитая до краев золотистая жидкость. Случаются дни, когда Ленинград кажется столицей южной и теплой страны, когда мостовые пахнут морем.

– Солнце, великое солнце, – оглушительно крикнул в своей квартире Леонид Михельсон, – божественный Ра-Озирис!

– Ну, начинается, – пробормотал Баклунов. Он брился и, вздрогнув от крика, едва не порезался.