Караян

Вслушайтесь в то, как Караян подает начальную мелодию соль-минорной симфонии Моцарта. Акцентов на сильных долях нет (т.е. первая и третья доли при размере 4/4). Тогда как большинство музыкантов стараются выделить первую и третью доли в такте на 4/4, особенно в тех случаях, где мелодия содержит такую фигуру, как в рассматриваемом примере, Караян подает мелодию единым целым, не выделяя доли, которые, в общем, предназначены помогать исполнителям и не обязательно предполагают акцентировку. В результате мы слышим не повторяющийся мотив с акцентами на каждом «ре», а мелодический образ, простирающийся до «си-бемоль» перед паузой. Это тем более важно, что данный мелодический образ является частью более крупной мелодической единицы. Каждый малый образ ведет к последующему, и тогда все шесть или семь фраз соединяются вместе и создают впечатление монолитности первых двадцати тактов симфонии. Более того, Караян добивается такой цельности, не просто отказываясь от ложных акцентов, а еще и наделяя каждую ноту должной длительностью, особенно повторяющуюся «ре» и финальную «си-бемоль» в первой фразе, а также финальную «ля» — во второй. Однако среди сегодняшних музыкантов стало чуть ли не правилом проглатывать эти ноты. В статье, где разбирается запись Караяна, Пол Генри Ланг (ему, музыковеду, следовало бы осмотрительнее устанавливать абсолютные нормы) даже утверждает, что эти ноты и следует исполнять именно так. Еще более странным кажется его заявление, будто Караян пренебрегает этим, поскольку не понимает значения мелодии у Моцарта.

«Отнюдь не каждую ноту начальной темы следует исполнять legato: музыка зазвучит иначе, если третья и шестая ноты не будут связаны с последующими. Это всего лишь один пример из множества упущенных возможностей вокальной фразировки».

Я не в состоянии понять, почему такая фразировка является «вокальной»:

Попробуйте-ка спеть эту фразу со всеми указанными стаккато[195], да так, чтобы она прозвучала музыкально, не отрывисто! Караян предлагает гораздо более естественное и истинно вокальное прочтение:

Те пометки, которые я добавил к печатной партитуре, попросту обозначают, что эти ноты должны получить полную длительность, т.е. не быть ни укороченными, ни акцентированными. Исполняя мелодию Моцарта, Караян учитывает все ремарки оригинальной партитуры и думает не только о данном образе самом по себе, но и о его соотношении с более крупными мелодическими фигурами.

Суть второго и четвертого критических замечаний в адрес Караяна состоит в том, что он якобы не обращает внимания на знаки стаккато (точки над нотами) ради непрерывности мелодической линии. Действительно Караян довольно своеобразно трактует эти пометки. На пластинке, где записана репетиция последней части Девятой симфонии Бетховена, Караян дает выразительное объяснение того, как следует играть следующее место скрипкам и виолончелям:

В восьмом такте пометки стаккато стоят над первыми двумя долями (размер 3/2). Когда оркестр исполняет вторую долю короткой и, естественно, задерживается перед pianissimo, получается непроизвольная пауза, которая вызывает следующий диалог:

«Караян: «Нет, нет! Вы опаздываете! Нужно продолжать до pianissimo. Вы всегда делаете здесь паузу, а она не написана — это подделка документов!»

Оркестр: «А как же быть с точками?»

Караян: «Они нужны только для того, чтобы сделать упор и хорошо подать ноты! На продолжительность нот они не влияют; это заблуждение, и всякого, кто его насаждает в музыке, следует гнать как врага! Не опаздывать !»

Здесь дело в том, что пометки стаккато, как и sfz, относятся не к абсолютным, а к относительным знакам. Что бы ни говорили консерваторские педанты своим студентам, точки над нотами вовсе не предполагают сократить длительность ноты вполовину. Если бы это было так, то почему нельзя просто вписать паузы? Караян, конечно, преувеличивает, утверждая, будто точки вообще не влияют на длительность нот, но остается неоспоримым фактом то, что точка, несколько укорачивая ноту, не указывает вместе с тем ее продолжительности. В приведенном диалоге Караян безусловно прав, когда говорит, что точки больше влияют на артикуляцию или разделение нот, чем на их длительность.

Показателен в этом отношении и пример медленной части из Седьмой симфонии, поскольку в нем стаккато использованы в медленном темпе. На пластинке не записано, как Караян репетировал эти куски, но можно себе представить, что комментарии были похожи на уже цитированные. Наверняка он снова пояснял исполнителям, что точка над нотой должна заставить музыканта не укорачивать ноту, а дать ее более четко или отдельно от соседних. Чрезмерное укорачивание ноты дает очень отрывистый звук, в результате чего мелодия утрачивает свой мрачный, скорбный характер. Караян стремится к точности исполнения, но точность вовсе не означает буквализм, хотя иные строгие музыковеды считают эти слова синонимами. Точность предполагает звуковую картину, которая соответствовала бы замыслу композитора, выраженному несовершенными музыкальными знаками.