Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце

– Та-такой! – передразнила она. – Сдать оставшиеся игры и сложить выручку в карман!

– Не было этого! Вот крест – не было! – открестился он, и тут Марина потеряла остатки терпения:

– Так, вижу, не понимаешь по-хорошему! Будем делать, как всегда. Вилли! – окликнула она, и тот мгновенно обхватил Марадону сзади за горло. Глаза у главного тренера полезли из орбит, он вцепился пальцами в руку Вилли, стараясь ослабить хватку, но тщетно.

– Вася, не доводи до греха! – попросила Марина, вглядываясь в его побуревшее лицо. – Ты ведь меня знаешь – я все равно заставлю тебя признаться, но живым ты отсюда уже не уйдешь. Комбар, ну-ка, зрителей поближе, партер свободен! – обернулась она к Матвею, и его пацаны подогнали пятерых игроков прямо к тому месту, где стоял Вилли. Их лица были больше похожи на белые больничные простыни, в глазах у всех застыло выражение ужаса.

– Что, пацаны, страшненько? – поинтересовалась Коваль, закуривая сигарету, протянутую Хохлом. – Так это еще присказка, сказка дальше будет. Вот только счастливого конца не обещаю – мои истории всегда плохо заканчиваются. Я внимательно слушаю – кто расскажет мне, что произошло и чья это была блестящая идея – надуть Наковальню? Вилли, отпусти его, пусть воздуха глотнет, а то отрубится раньше времени, – велела она, заметив, что Марадона вот-вот потеряет сознание, и снова повернулась к футболистам: – Ну, не молчим.

– Да мы-то чего… – начал капитан команды Андрей Суровцев, высокий, крепкий на вид парень лет двадцати восьми. – Дело-то ясное – команда на вылет, а жить надо, денег не платят…

– Что?! – не поверила Марина. – Как не платят? А чем, по-твоему, я занимаюсь тогда?

– Не знаю, Марина Викторовна, – продолжил Суровцев, честно и прямо глядя ей в лицо, – но денег мы не видели последние три месяца, а премиальных вообще ни одних не получили.

Коваль оперлась подбородком о поставленную на подлокотник кресла руку и задумчиво посмотрела на валяющегося неподалеку Марадону. Стало вдруг очень тихо, все ждали ее реакции, прекрасно понимая, что главный тренер теперь так просто не отделается, за подобный косяк Марина, скорее всего, сдерет с него шкуру, но она только постукивала по щеке ногтями и молчала. Значит, все это время под шумок Марадона прикарманивал практически все, что она переводила на счет клуба… Ну что ж – теперь ее не будут мучить угрызения совести. Коваль встала, вырвав руку из руки Хохла, подошла к Марадоне, подняла его голову носком босоножки:

– Банк и номер счета, на который ты переводил деньги, быстро! Тогда просто сдохнешь, а иначе даже в морге не поймут, где что было. Ну?!

– В машине бумажник… там карточка… – обреченно выговорил он.

– Принеси, – кивнула Марина Комбару, и тот притащил требуемое. – Сегодня же снимешь все до копейки и выплатишь игрокам то, что они не получили.

– Сделаю, Марина Викторовна, – кивнул Матвей, убирая пластиковую карту в карман.

– Теперь с вами, – обернулась она к футболистам. – О том, что видели, советую молчать, дешевле выйдет. И не дай бог воплотить в жизнь свои планы относительно сдачи игр – окажетесь на месте бывшего тренера. Чао, буратины. Сева, развези по домам.

– Да, Марина Викторовна, – отозвался Сева. – Мне потом сюда вернуться?

– Нет, сегодня все свободны. Вилли, кончай и убери здесь, – распорядилась она, направляясь к джипу. – Хохол, домой!

В машине Марина забилась в самый угол, отодвинувшись от Хохла и надев очки. Давно уже ей не приходилось заниматься такими делами. Оказывается, она успела забыть, как потом бывает противно и мерзко на душе, как хочется поскорее оказаться дома, смыть с себя дерьмо.

– Котенок, что с тобой? – Женька попытался взять ее за руку, но Марина дернулась:

– Не трогай меня!

– Прекрати! – рявкнул Хохол, сгребая ее в охапку. – Что ты как маленькая? Первый раз, что ли?

– Отпусти! – отбивалась она.

– Поцелуешь – отпущу.

– Я не могу сейчас, не хочу, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Иди ко мне… – Он уложил ее к себе на колени, преодолевая сопротивление. – Брыкается еще! Все, успокойся, сказал! – пресек он очередную попытку вырваться. – Все, вот так полежи, я больше тебя не трону, – пообещал Хохол, поглаживая по волосам. – Успокойся, котенок, все прошло. Сейчас приедем домой, полежишь в сауне, расслабишься, коньячку еще добавишь – и порядок.

– Ты так думаешь? – с иронией спросила Марина, но Хохол не повелся.

– Я это знаю, котенок. – Он погладил ее по лицу и поцеловал. – Прекрати казниться – есть вещи, которые не прощают, и есть люди, которые не понимают иначе.

– Мне противно, Женька, я так устала от этого… Давай заедем на кладбище, – попросила она, почувствовав вдруг непреодолимое желание посидеть хоть немного на могиле Егора.

Хохол стукнул в перегородку и велел Юрке свернуть на проселок, ведущий к кладбищу.

У ворот он сам вышел из машины, купил в ларьке шесть белых роз, и Коваль благодарно посмотрела на него – ему тяжело давались эти визиты, здесь, как нигде, он чувствовал себя лишним.