Карамель (СИ)

Две пары квадратных каблуков выстукивают продолжительное токката из мрачного коридора, обложенного старыми металлическими листами и позабытыми людьми ящиками с давно просроченным провиантом; мосты заканчиваются, все они сплетаются в одном месте — перед нами одинокая длинная дорога, идущая под откос. На ней бы без труда могли поместиться две воздушные полосы для машин — так она широка. Дорога теряется в тени наставленных друг к другу многоэтажек.

— Куда теперь? — спокойно спрашиваю я, будучи точно уверенной, что нас никто не поймает.

Слова мои нарушают тишину, что слоями — как пыль — налегла на ступени и изголовья поручней мостов.

— Только вперед, — загадочно улыбается Серафим и влечет меня за собой.

Мы доходим до большого посадочного места и останавливаемся, я подмечаю его наличие здесь и задаю соответствующий вопрос, аргументируя тем, что здесь слишком низко и темно для посадки автомобилей.

— Это метро.

Ответ его сопровождается таинственным взглядом и мягкой улыбкой — плечи вздымаются в такт дыханию. Юноша подает мне руку — я без раздумий вкладываю в нее свою ладонь и иду следом. Мы спускаемся по лестнице — перед нами железная дверь.

В действительности ли Новый Мир имел в стенах своих метро? Никогда бы не подумала об этом; о чем угодно, но подобного рода предположения никогда не посещали мою голову. Метро строились под землей и служило для быстрого перемещения людей по городу; наш же Новый Мир можно было за полчаса исколесить на автомобиле по воздуху.

Отдаю пиджак Серафима — мне тепло; согретые мышцы отпускает, боль от усталости в них сменяется каким-то сладким упоением, и только бедро изредка отдает по нервам.

На первом же повороте сменяем траекторию нашего движения; узкий коридор проводит нас на станцию — достаточно широкую площадь изумрудного цвета, с обветшалыми рельсами за каймой и половиной выкрученных ламп под потолком.

Рядом с рельсами сидят двое — парень и девушка. Мы проходим мимо, останавливаемся у колон. Девушка поглядывает на меня, и тогда я смущаюсь рваному платью — поправляю юбку, скрывая нескромный вырез на ноге, спиной прижимаюсь к стене, ледяные лопатки касаются ледяной плитки и тут же отстраняются от нее.

— Скоро подойдет, — шепчет Серафим и смотрит на рельсы.

— Где мы? Что это за здание? — интересуюсь я.

Метро раньше делали под землей, а если земли нет?

— Обычные здания из кирпичных блоков, — отвечает юноша. — Бывшие больницы, поликлиники, магазины. Все, что не стекло — уже хорошо. Между магазинами проложены мосты с рельсами.

Почему об этом месте так много недосказанности, почему о существовании его не упоминается ни в одном справочнике и ни в одной учебной литературе? Откуда столько секретов, если запрет на распространение сводящей с ума и недостоверной информации был выпущен сравнительно недавно, в соответствии с чем статьи про метро должны встречаться в первых публикациях, отпечатанных без проверки комиссии Нового Мира?

Нарастающий рокот от рельс и поезда заставляет всех присутствующих на станции содрогнуться.

Пара поднимается. Девушка еще раз смотрит на меня: дугой очерчивает мой силуэт и замирает на струящейся в пол юбке, как вдруг из туннеля появляется поезд, и все взгляды оказываются устремлены на него. Он тормозит, раскрывает свои двери и испускает еще один — более щадящий слух — гудок. Мы заходим и быстро занимаем свои места; я встаю у окна, ибо притрагиваться к грязным креслам не хочу вовсе, а Серафим спокойно ложится на одно из них.

— Присядь, — мотает он головой на место рядом с собой.

— Не думаю, что это хорошая идея…

— Не думай, — посмеивается он. — Но дорога долгая, и ты сотни раз передумаешь.

Не требую долгих уговоров: прохожу и сажусь рядом — поезд в этот момент трогается. Я оборачиваюсь на парочку: парень близко наклоняется к девушке и что-то шепчет ей на ухо, а она не только допускает это, но и учтиво роняет голову к нему на плечо в ответ. Беспризорники! — охает нечто внутри меня и заставляет отвернуться.

Что-то под поездом периодически постукивает — гляжу в окно. Вдруг грязные стены метро пропадают, и перед нами предстает соседний мост с рельсами: снизу его крепят деревянные, почти прогнившие палки, что на дрожащих конечностях с трудом удерживают транспортное средство — самого поезда нет. Ужасаюсь тому, ибо понимаю, что мы едем на ровно такой же опасной дороге. Туннель вновь поглощает нас.

Я пытаюсь расслабиться и прилечь, но голова упирается в твердую подушку. В ушах стоит стук колес, слышится шепот пары, иногда их смех. Серафим подергивается — спит уже; решаю вздремнуть сама.

День Седьмой

Вдруг мы подпрыгиваем — опять стук колес. Чувствую я себя значительно лучше, свежее, но мои мысли также путаются в голове: то, что было в начале недели, и то, что происходит сейчас — две параллели никак не укладываются, две Карамели рассуждают во мне.

Почему же так происходит?

Кто-то бубнит мое имя — резко привстаю и смотрю на Серафима. Он спит, но шепчет:

— … мель… нель… Карамель…

— Тебе снится сон? — восклицаю я, на что парень дергается и просыпается.