Карандаш. История создания и другие подробности

Но замена материала в доведенном до совершенства артефакте может иметь плохие последствия, как это было недавно, когда выяснилось, что миллионы болтов, завезенных в Америку, сделаны из некачественной стали. В лучшем случае она сойдет за неудачную шутку; я столкнулся с подобным, когда пытался писать карандашом, купленным моим сыном в лондонском магазине розыгрышей. Карандаш выглядел заурядным, уже неоднократно точившимся инструментом, но я понял смысл его названия — «Напиши-ка» (Tryrite), — только ткнув в бумагу резиновым кончиком.

3. До появления карандаша

Как кусок свинца, оставляющий на поверхности линию, превратился в современный карандаш? Как округлый камень стал колесом? Как чья-то мечта обернулась летательным аппаратом? Процесс воплощения идей, изготовления и усовершенствования артефактов — это то, что сегодня называется инженерным методом. Ему, как уже упоминалось, и самому изобретательству столько же лет, сколько виду Homo sapiens (или по крайней мере Homo faber — человеку созидающему). В конкретных своих воплощениях процесс, подобно человеку, уникален и трудно поддается описанию. Но в смене этапов развития разных предметов есть общая закономерность, которую мы можем проследить, зная, как стилос превратился в карандаш, эскиз — во дворец, а стрела — в ракету. Это наблюдение было сделано еще Экклезиастом, который записал его, но, возможно, был не первым, кто заметил: «Что было, то и будет, и что творилось, то и будет твориться; и нет ничего нового под солнцем»[31].

Любые древние, как цивилизация, явления или предметы часто ассоциируются с какой-либо профессией. Но лекарства появились раньше медицины, вера — раньше религии, конфликты старше юриспруденции, а вещи создавали задолго до того, как возникло понятие инженерного дела. Инженерия, так же как медицина, религия, юриспруденция или любая другая область деятельности, — это проявление человеческого разума, и то, чем занимаются современные инженеры, отличается от практик античных ремесленников лишь степенью самосознания, интенсивности, осторожности, эффективности, применяемым объемом научных знаний и вероятностью успеха работы со все более сложными процессами и устройствами. Мы понимаем, что такое здоровье, не будучи врачами, имеем понятие о справедливости, не обладая юридическим дипломом, и схватываем суть конструирования без инженерного образования. Современный инженер отличается от предков не какой-то особой технической интуицией, а наличием развитых возможностей и вспомогательных инструментов, которые и повышают, и минимизируют вероятность «взрыва нитроглицерина» в процессе изобретения писчего инструмента или перековывания орала в меч. Но даже в идее «как сложно устроен современный мир» нет ничего нового.

Нынешние артефакты появляются и вытесняют предшественников примерно так же, как это происходило в древние времена. Почитав Цицерона, легко убедиться в том, что современные подходы к задачам были бы понятны римлянам — архитекторам, инженерам или простым людям — ровно потому, что нам понятен ход мысли римлянина. В письме другу, советнику и доверенному лицу Аттику, который, по-видимому, не одобрял размер окон в загородном доме, куда он направлялся с визитом, Цицерон заметил, что критика окон за недостаточную ширину — это критика образования Кира, архитектора дома[32]. Цицерон дал Аттику объяснение, подкрепленное геометрическими выкладками (похоже, к нему прилагалось что-то вроде схемы), вероятно, полученное от Кира и доказывающее, что размер окон оптимален для любования садом. Закончив объяснение, Цицерон продолжил: «Если ты найдешь в моем доме еще какой-нибудь объект для критики, у меня всегда найдутся столь же убедительные ответы, если только в действительности не окажется, что проблему можно устранить без особых затрат»[33].

Идеальный проект подразумевает, что артефакт изготавливается и отделывается наилучшим образом в пределах доступного бюджета, с максимально эффективной тратой ресурсов, включающих время, энергию, усилия на дизайн, а также наличные деньги и материалы. На практике ограничения в деньгах и возможностях есть почти всегда, поэтому любой инженерный продукт можно подвергнуть критике: он никогда не будет стопроцентно эффективным, безукоризненно изготовленным, идеально прочным, абсолютно безопасным (если он вообще может быть безопасным, прочным и если его вообще можно изготовить) и при этом удовлетворительно выполняющим свою функцию.