Карандаш. История создания и другие подробности

Благодаря сопоставлению недостатков серы и достоинств глины в качестве теплостойкого ингредиента, пусть даже для изготовления муфелей, статья вполне могла способствовать созданию условий для технического скачка. Карандаш с добавлением глины, может, писал и не лучшим образом, но грифель в нем хотя бы не плавился. Дальнейшее сопоставление и упоминание плавильных тиглей могло подбросить Торо нужную идею, поскольку он мог знать о существовании в городе Тонтоне фирмы, занимавшейся изготовлением плавильных тиглей, и таким образом раздобыть глину нужного качества. Также в то время в Новой Англии работала стекольная компания, которая тоже завозила баварскую глину. Словом, Торо мог легко найти поставщиков, когда начал проводить опыты со смесью графита и глины. Неважно откуда, но Торо, вероятно, все-таки раздобыл подходящую глину и начал с ней работать[207]. У него сразу же начали получиться более твердые грифели с насыщенным темным следом, но карандаш по-прежнему оставался маслянистым, и Торо подозревал, что причина заключается в недостаточно тонком помоле графита.

Как это часто бывает в истории изобретательства, мы точно не знаем, насколько тесно Торо взаимодействовал с отцом в процессе создания новой установки для измельчения графита. Торо-старший читал книги по химии и ранее тесно общался с Джозефом Диксоном, поэтому у него также могла появиться идея о необходимости смешивания графита с глиной, но степень помола и способ удаления примесей, из-за наличия которых грифели царапали бумагу, нужно было определять самостоятельно. Возможно, Торо занялся созданием новой мельницы по предложению отца, но детали механической конструкции были разработаны самим Генри[208]. Сложно определить, является ли предложение заняться разработкой cоветом инженера или управляющего. Совершенно ясно одно: Генри Торо был в состоянии сделать механические чертежи или планы, как мы их сейчас называем[209]. Он сам спроектировал и построил хижину в Уолдене, а дополнительные доказательства наличия у него инженерной жилки можно обнаружить в городской публичной библиотеке Конкорда — там хранятся его чертежи амбара, рамы для привязи коров и машины для изготовления свинцовых труб. Торо-младший был не лишен определенных талантов и наклонностей к практической инженерной деятельности; это впечатление подкрепляется тщательностью проработки установки для тонкого измельчения графита. По воспоминания сына Ральфа Уолдо Эмерсона, Эдварда, который был младшим товарищем Торо, техническое решение выглядело так: «узкий цилиндр вроде маслобойки с жерновами внутри, высотой около семи футов, с отверстием наверху, открывающимся в широкий плоский ящик, образующий нечто вроде полки. Только самая мелкая графитовая пыль могла подниматься на такую высоту восходящими потоками воздуха и оседать в ящике, а все остальное подвергалось дополнительному измельчению»[210]. Уолтер Хардинг, автор биографии Торо, описывает работу устройства так: «Жернова вращались внутри установленного на столе ящика под действием заведенной пружины, благодаря чему даже его сестры могли с легкостью им управлять»[211].

Благодаря спросу на качественные карандаши, изготовленные из улучшенного графита, семья Торо расширила производство. Одновременно они ограничили доступ на фабрику, так как не хотели тратить деньги на патентование машин или опасались, что другие разузнают технологию, которая не была детально описана ни в одной энциклопедии. Но Генри Торо, успешно завершив работу и начав производить лучшие в Америке карандаши, из-за особенностей своего характера потерял интерес к процессу, который стал для него слишком рутинным. В то время он хотел заниматься преподаванием.

^{Рекламный плакат, представляющий ассортимент карандашей «Торо» (около 1845 года)}

Приблизительно в то же время, когда он стал работать у отца на карандашной фабрике, Торо начал вести дневники, в которых собраны все его основные сочинения[212]. Дневник обычно предназначен для записей личного характера, но во времена Торо был распространенным способом письменного общения в кругу трансцеденталистов. Они обменивались дневниковыми записями, подкрепляя ими более спонтанные формы взаимодействия[213]. Дата первой записи в дневнике — 22 октября 1837 года, но в следующие десять лет, в течение которых он занимался карандашным бизнесом, Торо упоминает про него редко и лишь мимоходом.

Торо не сумел найти место преподавателя, им овладело беспокойство, поэтому он решил отправиться путешествовать и в 1838 году поехал в штат Мэн. Но уже в том же году он вернулся в Конкорд, где вместе с братом открыл частную школу. В 1839 году братья отправились в поездку по рекам в окрестностях Конкорда, и Торо, вероятно, взял с собой дневник и карандаш, хотя и не внес его в список вещей, необходимых для такого рода путешествий[214].