Карантин

Стоило бы нервничать и по поводу знакомства с Келси, но я не переживаю, а чувствую… скорее, ужас. Может, мне нужно пригласить Ребекку и Дженну? Пишу им:

«Хорошие новости! Нам разрешили принимать посетителей».

Бекка присылает ответ: «Мама никогда не разрешит мне!».

Дженна: «У нас тут школа, карантинейджер! Прости. Надеюсь, мы вскоре соберем для тебя больше денег!».

Медсестры приходят и уходят, заглядывает и Джои. Видеть его приятно, и я чувствую себя немного неловко из-за того, что сказала ему вчера, когда он поддразнивал Оливера. Почему парни считают, что подтрунивать над другими парнями – весело? Он снова говорит о баскетболе, и хотя я не особо интересуюсь спортом, все равно пытаюсь его слушать. Неплохой способ отвлечься от мыслей об Оливере. И Келси. Очень не хочется думать о Келси. Джои вдруг меняет тему, забывая про баскетбольные броски.

– Ну, кто тот счастливчик, который тебя навестит?

– Ха-ха, – отвечаю, хотя рада тому, что он думает, будто есть какой-то счастливчик.

– Да ладно. Оливер приглашает девушку. Ручаюсь, должен быть кто-то, кого хотела бы пригласить ты. – Он вроде как ухмыляется при упоминании Оливера, и это меня раздражает. Но Джои интересуется людьми в моей жизни.

– Осталось всего двадцать шесть дней, – говорю. – Думаю, все в силах подождать нашей встречи.

– Ну, если б я учился с тобой, то уже летел бы сюда.

Я нервно хихикаю. Он заставляет меня хихикать.

– Ладно, долг зовет! – объявляет Джои, улыбается, салютует мне и идет на сторону Оливера.

Когда он отдергивает штору, я все еще думаю о его словах и как раз в тот момент, когда размышляю, слышал ли это Оливер, вижу, как хмуро он смотрит на Джои со своей койки. Оливер замечает мой взгляд и тут же улыбается, но эта улыбка больше похожа на оскал.

– Привет, приятель! – говорит Джои.

Я не так уж долго знаю Оливера, но уверена, что он не тот, кого можно называть «приятелем». Едва не высказываю это Джои, но тот задергивает штору, и я снова остаюсь одна, слушая, как разговаривают два парня, которые явно друг другу не нравятся. Могу ли я быть причиной такой неприязни? Нет, кажется, это глупая мысль… ведь так?

Снова запускаю «Твиттер». Келси до сих пор не отменила перелет. Людей, которые хотят знать второго карантинейджера, стало больше. Людей, которые хотят знать меня.

Джои заканчивает с Оливером, снимает костюм и уходит. С той стороны, куда он направился, идет женщина с доктором Демарко. Доктор помогает ей забраться в костюм химзащиты, и я замечаю, что у женщины зелено-голубые глаза Оливера. Не слышу, о чем они разговаривают, но необязательно читать по губам, чтобы понять слова: «Мой малыш!».

Мать Оливера практически бежит через шлюз, а затем безумно дикими глазами оглядывает палату.

– Ты! – она смотрит на меня, а голос дрожит от ярости. Я вжимаюсь в койку, когда женщина приближается.

Моя рука уже потянулась к кнопке вызова в постели, но Оливер отдергивает штору.

– МАМ!

Она отводит взгляд и сгребает Оливера в крепкие объятия.

– Мой малыш!

Оливер обнимает ее, затем отстраняет, как будто это она – ребенок, а он – родитель. Теперь понятно, откуда у него эта тревожность. Но удивительно, как он расслаблен и как быстро успокаивает мать. Он отстраняется от объятий, но все еще держит ее в руках.

– Мам, стресс не способствует предотвращению распространения заболеваний.

«Хороший ход, Оливер», – думаю.

– Прости, Оливер. Я и не представляла, как тяжело все это сказалось на мне. Ты бы не застрял тут, если бы не она! – Его мама резко поворачивается на каблуках, чтобы посмотреть на меня. Я распласталась по койке словно блин.

– Зачем ты это сделала? – спрашивает она дрожащим голосом. – Зачем ты сделала что-то настолько безрассудное? Подвергла моего мальчика такой опасности? – Она грозно смотрит на меня, и я вижу, что Оливер тоже пристально глядит из-за ее плеча, также ожидая ответа.

– Простите, – отвечаю тихо. – Я не подумала.

– Ну, это многое объясняет! – фыркает его мать. – Но до сих пор непонятно, зачем ты это сделала. Ведь ты ему не девушка. – На этих словах она усмехается, а я чувствую себя отвратительной, заразной и больной, невероятно мерзкой, словно озерная тина, словно жвачка, налипшая на ботинок.

– Почему ты считаешь, что она – не моя девушка? – Оливер скрещивает руки на груди.

– С чего бы ей быть твоей девушкой? – мать Оливера оглядывает меня с головы до ног. И могу ручаться, ей не нравится то, что она видит.

– Я бы хотел, чтоб она была моей девушкой, мам. Флора удивительная, сильная, умная и смелая. И выступает за правду.

Несколько мгновений мы молчим, их зелено-голубые глаза пристально смотрят на меня.

– Мама, познакомься с Флорой. Флора, это моя мама, Пэтти.

Лицо Пэтти немного смягчается, и она тихо отвечает:

– Прости. Я все еще не понимаю, что происходит, но надеюсь, тебе скоро станет лучше. А сейчас мне нужно поговорить с сыном. – Она задергивает штору, и я в одиночестве прокручиваю в голове все, что сейчас сказал Оливер.

31. Оливер