Карантин

– О, и еще. Смотри ей в глаза. Девушкам это очень нравится. Поверь.

Я пристально смотрю на нее в ответ.

– Так?

Флора смеется и, кажется, впервые с тех пор, как мы познакомились, нервничает.

– У тебя получается, – тихо говорит она.

А затем дверь открывается, и появляется Джои с ужином и подносами. Еще никогда в жизни я не хотел индийской еды так сильно.

34. Флора

Сплю ужасно. Каждый раз удается уснуть лишь на несколько минут, прежде чем меня снова будят для анализов. Мозг бешено обдумывает происходящее, все, что мы с Оливером сказали или не сказали друг другу. Он сегодня не храпит и тоже беспокойно ворочается.

Ни один парень никогда раньше не называл меня сильной и смелой. То есть я практически уверена, что такая и есть. Это как то, что мои волосы светлые с розоватым оттенком. Просто факт, над которым я особо не думаю.

Вспоминаю видеочат с Беккой и Дженной, как они хихикали вдвоем. Повесь я трубку, они бы даже не заметили.

Телефон звякает: меня где-то отметили. Мое фото… то, которое Оливер вчера сделал. Там я улыбаюсь и выгляжу такой… расслабленной. Он добавил теги «#карантинейджер» и «#соседипокомнате». Соседи по комнате. Звучит комфортно и уютно.

Уверена, с Оливером комфортно сидеть в обнимку.

Но мы – соседи по палате и на карантине из-за меня. А потом вспоминаю, что завтра приезжает мама, и не могу избавиться от чувства вины. Я сделала ее и без того непростую жизнь намного труднее. Как признаться, что я симулировала жар и намеренно втянула в это Оливера? Она будет так разочарована. Я разочарована.

Вдруг Оливер тоже во мне разочарован? Чувство, что я могла разочаровать его, ужасно.

Еще немного кручусь и ворочаюсь. Что я наделала?

35. Оливер

Келси пишет мне целое утро. Все так непонятно, но я до сих пор немного возбужден всякий раз, как вижу ее имя на экране телефона. Она жалуется, что не могла заснуть: какая-то птица за окном постоянно ее будила. Мне не хватает птиц. Вот бы меня будили птицы, а не кто-то в костюме химзащиты, засовывая термометр в рот и закрепляя на руке манжету тонометра.

Затем она жалуется, что на завтраке столовая была переполнена и пришлось ждать, пока освободится столик. Куски перца в омлете оказались слишком большими. Мне не хватает толп, обедов, еды, которую можно выбрать самостоятельно.

Сочувствую ее утру, но она отвечает, что все в порядке, просто у нее стресс. Рейс задерживают на час, и это вывело ее из себя.

Келси не пишет, видела ли мой карантинейджерский пост. Не то чтоб это имело значение. Ни для кого не секрет, что мы с Флорой – соседи по палате. Келси сама шутила о том, что завидует ей. Но смутное чувство вины никуда не делось. Может быть, потому что я меньше всего думал о Келси, делая то фото.

Прокручиваю комментарии.

«А вот и таинственный #карантинейжер».

«Второй #карантинейжер – красотка, красотка, красотка».

«Судя по новостям, должно быть два #карантинейджера».

«Ага. Я бы стал ее #карантинейджером».

«Два #карантинейджера, несомненно, станут милой парой».

«Парой». О боже. Вероятно, мне все же следует убедиться, что Келси видела мой пост.

Интересно, видела ли его Флора вместе со всеми этими комментами?

Она смотрит телик, листает журнал и все утро молчит.

– Рад увидеться с Келси сегодня? – она улыбается, но выглядит усталой.

– Ага. Хотя чувствую себя немного виноватым. Кажется, перелет дается ей тяжеловато.

– Ей? – фыркает Флора. – М-м-м, она ведь знает, что ты на карантине, верно?

– Она вроде нервничает или типа того.

– Или типа того, – бормочет Флора.

Я неловко смеюсь.

– Ладно, надеюсь, ты сказал ей, что ждешь с нетерпением.

– Мне кажется, парни так не говорят.

– Ладно. Ждешь встречи с ней?

– Я что ее, на собеседование приглашаю?

– Не знаю. Ты парень. Переведи это на мальчиковый.

– Я думал, это ты у нас автор руководства для парней.

– Возможно, сегодня мне нужна замена. – Она потирает висок.

Смотрю на нее пристальнее и вижу, что она действительно устала.

– Ты в порядке?

– Да, просто чувствую себя очень уставшей. Не могла уснуть. Все нормально.

Она отмахивается.

Мой телефон звякает. Отвожу взгляд от Флоры и читаю последнее сообщение от Келси:

«О БОЖЕ, тут так жарко!»

Я скучаю даже по жаре.

Пишу в ответ:

– Жарко будет, когда мы встретимся!

Она не отвечает.

36. Флора

Пэтти снова сидит у Оливера, когда слышу, как входит кто-то еще. Полагаю, очередные анализы, еда или перекус. Учитывая, как мало мы с Оливером двигаемся, больничному персоналу, без сомнений, нравится нас закармливать.

Но затем я слышу голос мамы, и мои глаза распахиваются. Она в костюме химзащиты, смотрит на меня сквозь слезы, и чувство вины валит с ног, словно выстрел из дробовика.

Рядом доктор Демарко говорит:

– Прошу, не стесняйтесь задавать любые вопросы, миссис Торнтон. Ваша дочь в прекрасных руках. У меня самой дети. Знаю, как все это пугает.

– Спасибо.

Доктор Демарко уходит, и, прежде чем она успевает хотя бы добраться до двери, я подскакиваю на койке.

– Мамочка! – я не звала ее так с раннего детства, но сейчас слово просто срывается с губ.