Караси и щуки

— Прекрасно. Значитъ, мы можемъ непреложно установить, что я именно и есть сивый меринъ?

— Ошибка тутъ едва ли возможна.

И опрокинувшись на спину и скрестивъ ноги на груди въ порыв возмущенія, спросила лошадь съ нечеловческой ироніей въ голос:

— Значить, по-вашему, я идеалъ вранья? Значитъ, смыслъ и цль моей жизни только въ томъ, чтобы врать?!

- Теб не хорошо, — попытался я деликатно замять разговоръ. Вредно волноваться.

Она усмхнулась.

- Какая разница? Вдь я, все равно, черезъ нсколько минутъ протяну ноги. Надюсь, что хоть я сивый меринъ, но этому-то ты повришъ?..

Она была слишкомъ умна для лошади. Мн сталъ представляться совершенно съ иной стороны поступокъ того римскаго императора, который посадилъ лошадь въ сенатъ, въ качеств предсдателя.

Что касается моей лошади, то сейчасъ нельзя было разобрать — смется она или кашляетъ.

- Что съ тобой?

— «Вретъ, какъ сивый меринъ»… Уморить вы меня хотите отъ смху. Скажи ты мн теперь вотъ что: когда императоръ даетъ какое-нибудь слово, можно ему врить?

- Безусловно! горячо вскричалъ я.

— Вотъ такъ же думалъ и я — глупый сивый меринъ!.. Увы!.. Это будетъ стоить мн жизни.

- Да что съ тобой?!

— Я умираю отъ жажды!

- Почему?! Вдь вонъ же недалеко рчка.

Она насмшливо оскалила зубы и взглянула на меня съ непередаваемымъ выраженіемъ.

— Какая?

- Что какая? Рчка? A чортъ ее знаетъ. Ее даже на двухверстной карт нтъ.

— То-то и оно. A мн, братецъ ты мой, Нева нужна!

— Еще чего выдумай.

Она съ трудомъ приподнялась на сгиб передней ноги и посмотрла честными глазами въ мои глаза.

— Послушай! Если десять мсяцевъ тому назадъ императоръ Германіи выходить вдругъ передъ фронтомъ, держа меня подъ уздцы, и говоритъ громогласно, такъ что вс слышатъ и я слышу: «Солдаты! Я васъ приведу въ Парижъ! Даю вамъ слово. Не пройдетъ и двухъ недль, какъ я буду поить свою лошадь водою Сены!» — должна я этому врить или нтъ?

- Гм… Конечно, если онъ при всхъ даетъ слово…

- То-то и оно. Жду я честно и аккуратно дв недли, просыпаюсь утречкомъ ровно черезъ дв недли и что же! Начинаютъ поить меня — знаете изъ чего? Изъ ведра около какого-то деревенскаго колодца! Какъ я ни фыркала, ни отворачивалась, ни лягала конюха, это животное все-таки вкатило мн всю порцію. Смолчала я. Затаила обиду. «Нечего сказать, думаю. Сами говорятъ: „вреть, какъ сивый меринъ“, a сами-то…»

— Ну? Далыьше!

- Хорошо-съ. Проходитъ нкоторое время… Однажды смотрю опять тащитъ меня по шаблону подъ уздцы, опять рчь, опять: «Солдаты! Мы идемъ на Калэ, a оттуда прямая дорога на Англію! Не пройдетъ и трехъ недль, какъ я буду поить свою лошадь водой изъ Темзы». — «Ладно, думаю, слыхали». Однако, ты знаешь, сказалъ онъ это такимъ тономъ, что я даже въ сомнніе пришла. Все-таки, думаю, императоръ. Не будетъ же онъ врать, какъ… (снова ея голосъ зазвучалъ убійственнымъ сарказмомъ) какъ сивый меринъ!

- Вамъ нельзя волноваться, — мягко напомнилъ я.

Она отмахнулась хвостомъ, какъ отъ овода.

- Отстань. Ну-съ… Такъ что же ты думаешь? Проходить три недли, проходить четыре недли, — хоть бы капелька темзинской воды y меня во рту была! Опять надулъ. Два мсяца тому назадъ вдругъ опять хватаетъ меня подъ уздцы, тащить куда-то. Сразу догадалась я, въ чемъ дло: опять врать ведетъ. И удивительная вещь: почему онъ безъ меня врать не могъ? Почему, когда онъ начиналъ врать, обязательно нужно меня подъ уздцы держать? Вдохновляла я его, что ли? Или думалъ онъ втихомолку все на меня свалить? Рядомъ, моль, стояли — неизвстно, кто изъ насъ двухъ говорилъ. Прямо поразительный человкъ… Какъ врать, такъ меня за шиворотъ, — лучшей ему компаніи не надо.

- Что же онъ въ третій разъ общалъ?

- Изъ Невы поить. «Ровно, говорить, черезъ пятьдесятъ дней буду свою лошадь изъ Невы поить». Тутъ, знаешь, даже мн за него стыдно сдлалось… Ладно, думаю, всякое дло до трехъ разъ длается. Если и въ третій разъ соврешь — издохну, a докажу, что y меня свои принципы есть, не гогенцоллерновскимъ чета! Подожду пять-десять дней, a тамъ или невскую воду буду пить, или никакую не буду пить!..

- Ну, и что же?

— Ты самъ видишь… Полторы недли тому назадъ пятьдесятъ дней минуло… И вотъ… я…

Мн стало жаль эту глупую, доврчивую лошадь. Я попробовалъ ее урезонить.

- У насъ невская вода не хорошая. Съ вибріонами.

— Для меня принципъ важне вибріона!

- И потомъ не виноватъ же Вильгельмъ, что русскіе не пустили его въ Петроградъ.

- Не общай!

- A ты знаешь, что?.. Попробуй теперь сдаться въ плнъ: можетъ, тогда и напьешься невской воды.

- Не хочу. Компромиссъ.

Помолчавъ, вспыхнула вдругъ ярко, какъ догорающая свча.

— Послушай! Неужели ты не понимаешь? Если мой императоръ вретъ, какъ сивый меринъ, то дай возможность его сивому мерину сдержать свое слово по-императорски!..

И, закативъ выпуклые глаза, испустило духъ бдное доврчивое, благородное существо.

Сдержало слово.

ПОЗИТИВЫ И НЕГАТИВЫ

.

1. Прежде — времена буколическія.

Приглашеніе:

- Петръ Иванычъ, пожалуйте завтра къ намъ на блины…

— Ахъ, это вамъ будетъ безпокойство…

- Ну, какое тамъ безпокойство — одно удовольствіе. Блинковъ подимъ съ икоркой, выпьемъ.