Каратель

В подвале было гораздо теплее, и Ахмет взял глок двумя руками, направляя фонарь по дулу – от подвала не было чувства пустоты; никакого присутствия не ощущалось, но пустоты тоже не было. Быстро пробежал по левой стенке, обводя отсеки стволом – да, никого, ничего подозрительного, от следов на грязном бетоне пахнет годами безмолвия; на полу главного коридора – лед, на нем ничего не увидишь… А теперь – не торопясь. И пойду-ка я против часовой. Для пущей свежести восприятия… Ахмет сунул закрытый пистолет в боковой грудной и начал осмотр.

Подвал слил свою тайну в первом же помещении. Электрощитовая. Из метлахской плитки пола вдоль стены подымаются трубы ввода, вводной щит разбомблен, вырвана вся медь. Пустая скорлупа рубильника; щит, где ввод делится на группы и стоит входной счетчик, висит на одном болте. Кабеля сорваны, и похоже, что после медников сюда так никто и не сунулся за все эти годы – на осыпавшейся штукатурке никаких посторонних следов. Уже поворачиваясь на выход, Ахмет мазнул лучом фонаря по отсыревшей побелке, и сердце его радостно провалилось в кишки – на фоне более светлой стены едва заметно выделялся чуть более темный прямоугольник.

«…Похожий на скрытый штукатуркой дверной проем…» – подражая диктующему протокол обыска оперу, радостно прогнусавил Ахмет. Точно – ряд еле заметных трещинок повторял на побеленной штукатурке контур двери. В упор будешь смотреть – ни хрена не разберешь… Надо же, как посветил-то удачно…

Ахмет аккуратно оторвал висящий на стене электрощит и сел, трясущейся от волнения рукой нащупывая футлярчик с окурком. Неуловимо скользившие внутри предчувствия, дружно поднявшись на поверхность, сложились в явственное чувство попадания на резьбу, чувство железобетонной правильности происходящего.

Придя в себя, Ахмет прикинул, куда должна открываться дверь, и ковырнул ножом трухлявую стену. Пласт прослоенной льдом штукатурки послушно рухнул под ноги человека, открыв сложенную скобу дверной ручки. Человек, удовлетворенно хмыкнув, на всякий случай подергал – бесполезно, кто ж такие двери открытыми бросает. Несколькими ударами освободив центр двери, человек обнажил круглую выборку в дверной броне, перечеркнутую рычагом штурвала с ярко-красными складными рукоятками. Отщелкнув их, человек схватил штурвал и вытянул его из плоскости двери на длину сигаретной пачки. Штурвал вышел легко, блестя дюймовым валом привода в пыльных солидольных потеках. Раз. Два… Шесть. Внутри масляно щелкнуло, дверь дернулась и немного просела, выдохнув по периметру струйки пыльного воздуха. Обрушив на пол остатки цементной корки, человек приоткрыл тяжелую броневую створку и заглянул внутрь.

– …и потрудитесь быть на месте не плюс-минус, а точно к сроку. И последнее – все говорят по-английски. Мне не нужно иметь на инспекции стадо баранов. Вопросы?

– Вопросов нет, мэм. Все будет в порядке, не сомневайтесь.

– Посмотрим. – Изображение на экране исчезло, сменившись заставкой с гербом США.

– Не, ну ты видал? – временно исполняющий обязанности Командира откинулся в кресле, нервно теребя рукоять глока в поясной кобуре.

– Ладно тебе, Томас. Эка невидаль. Подумаешь, гнущая пальцы черножопая сучка. Хотя, как говорил один мой боец, она вроде как не очень-то и сучка, не хуже нашего абрека по бабам угорает. Это, кстати, знаешь, что за боец? Землячок твой, который насчет этого заказика и подсуетился.

– Пакачюс, что ли?

– Ну.

– Нашел землячка.

– Че, не земляк, что ли?

– Он литовец.

– Все равно, включи его в группу. Пусть чуваку капнет.

– А кого выкинуть? Может, ты останешься?

– А ты кого поставил? Ну-ка, скинь мне… – Командир второго взвода, Савчук, треснув липучкой вытащил планшет. – О, конечно… Кто ж еще-то на холяву боевую смену получит…

– Игоорь. – почти нормально, без привычного высокомерия взмолился эстонец. – Меня, может, на этот раз утвердят. Давай не буудем.

– Ага, утвердят тебя пшеки. Хотя чем черт не шутит… Слышь, Томас, давай так – если тебя утверждают, ты меня на первый передвинешь. Лады?

– Если меня утвердят, я тебя куда хочешь пере-двину. Но по Пыштыыму отработтаешь на своем взводе, о'кей?

– Ладно. – Савчук поднялся из кресла оператора, заполняя собой едва не весь объем командирского поста. – Картинки не будет, да, Томас?

– Игорь, латтно тебе. Я с федеральным секьюрити беседовал – там все тихо десятть лет уже, а этим смены если закрывать, то проще не работтать тогда.

– Да ладно, я че, не понимаю, что ль… Все. Пойду взбодрю дармоедов.

– Давай, давай. А то расслабились уже, – благостно улыбнулся эстонец, провожая взглядом сослуживца.