Каратели

Через лобовое стекло было видно, как по парковке щеголяли две типичные Розы в сапожках на тонкой шпильке, короткие юбки торчали из-под дорогих шуб, колготки в сетку. Девушки зажимали подол юбок от холодной погоды, но ветер не слушался и игрался легкой тканью девичьих одежд, похлопывал тканью по заднице в черных стрингах, сверкающей под колготками в сетку. Розы вертелись, прикрывались, а их волосы, вероятнее всего накладные скрывали лицо. А губы, думаю, забиты ботоксом.

После обзора типичных Роз коротко подвел итог сказанному:

- ЭТА Диана, в которой побывало десять хуев мне не нужна…

- Откуда уверенность, что она влюблена в него? Девочки иногда из вредности говорят понравившемуся мальчику, что любят другого, желая вызвать ревность, например. Или не желают этому мальчику признаваться в своих чувствах…

- Потому что в Приаме она рисковала жизнью и свободой ради Него, пряча от Меня. И потому что сбежала от Меня к Нему. Зачем она сбежала по-твоему? От большой любви ко мне? Хочет быть с Твардовским – будет со своим возлюбленным. В одной могиле похороню.

На этом разговор закруглился, замкнулся. Слова прекратились, наступила идеальная тишина в салоне, а Андрей аккуратно направил машину в сторону известного особняка, чей владелец любезно пригласил посетить скромное жилище в несколько этажей в центре округа. Я не мог отказаться от приглашения, таковы правила хорошего тона в верхушке системы управления Приама. Когда верхи приглашали поболтать или на чашку кофе, другая связующая точка обязана ответить согласием. И если меня мило попросят убить кого-нибудь я заткну язык в задницу и буду вынужден это сделать. Но в ответ в кармане припрячу козырь и в следующий раз потребую вернуть долг у заказчика, когда мне понадобится помощь.

В нашей системе три ветви власти. Одну возглавлял я – Каратели, отвечающие за спокойствие и сохранность округа. Вторая – это несколько крупных политиков, которые следили за процветанием округа, за обучением населения, за трудоустройством, за развитием населения в целом. И третьи – это медики, ученые. Есть несколько крупных исследовательских институтов, одним из которых заправлял отец Андрея. Дядь Вова в молодости служил в Карателях, но после тридцати зрение ухудшилось и тот решил осуществить мечту детства: пошел работать по специальности – в медицинский центр.

И вот когда кто-то из этих верхушек просил другого помочь, или просто пообедать, или выслушать мы изображали из себя очень добрых, отзывчивых, порядочных существ. Просьбу другого я обязан выполнить и никак иначе. Когда играешь жизнями в целом округе, нужно знать правила и не глупить. Игра в важные шишки очень щепетильна.

В центре округа на очень богатой улице, докуда не добралась взрывная волна, улицы дышали чистотой и спокойствием. Тротуары очищены от снега, ни одного фантика или мусора на улице, ни одной лишней сломанной ветки от голых деревьев-дубов. И конечно, малолюдно: ведь здесь гнездилась элита округа.

Возле знакомого дома позвонили в домофон на черной калитке. Противный звук долго играл на ниточках нервов, в ожидании прихода охранника-Карателя. Тот препроводил в особняк. Как только зашли, заметили хозяина дома в бежевом пиджаке и брюках, который стучал по паркету светлыми туфлями-каблуками. Как ураган дико метался, расхаживал туда-сюда пока не заметил гостей.

-- ДА! Я вам должен? Сколько? Да вы что!? – мужчина гневно спрашивал у невидимого собеседника, который прятался на том конце связи.

Пиджак расстегнут и полы его постоянно взлетали, когда мужчина яростно топтал дорожку. Весь гнев вымещал через быстрые шаги по белому медведю – шкуре, валявшейся под ногами.

Увидев нас, политик поклонился и указал в направлении открытых дверей. В сторону обеденного зала с высокими потолками.

Где за огромным дубовым столом кофейного цвета на пятьдесят персон, на одном из стульев сидела знакомая девушка. Увидев желанного гостя, то есть меня, она поднялась с искренней, радушной улыбкой, поправила белую юбку-колокольчик. Малиновые волосы висели нитями на плечах и сильно выделялись на белом топике. Шрам на ее щеке уродовал вполне красивое лицо.

Я не мог понять, для чего Люда сохранила отметину? Напоминание или укол в мою сторону. Предполагаю, что этим шрамом она давила на жалость. "Гектор, смотри, на что я пошла ради тебя? Не отказалась от своей любви. Я -- великая мученица, пожертвовала внешностью. Это все ради тебя! Моя любовь чиста, и я никогда не сдамся."

А мне нужна ее жертвенность? Любуйся ею, наслаждайся. Люда любила упиваться своей любовью, тонуть в ней, захлебываться. Захлебывайся одна, меня не тяни. Я не был пловцом рядом с ней и ничего не обещал, она же, как шизофреничка, не отставала на протяжении жизни.

- Гектор, - Люда мило показала ровный ряд белых зубов, пригладила юбку по бедрам, очерчивая изгибы. Украдкой взглянула и обнаружила за моей спиной еще одного Карателя, который не вписывался в ее план. – Андрееей…

Улыбка немного подпортилась. Четкий план приобрел новые пункты для Люды.