Каратила - третий раунд

дурости у него при себе был пистолет Макарова, с которым его благополучно

приняли на посту ДПС, усиленном, в связи с дерзким ограблением, бойцами

ОМОНа. Толян было попытался качать права, но угрюмые и неразговорчивые

омоновцы быстро восстановили статус-кво, от души отпинав его подкованными

ботинками сорок четвертого размера.

Грека взяли за вымогательство. Бригада Зеленого, в которой он состоял,

контролировала солидный кусок Внукова, обложив местных коммерсантов

непомерной данью. Запуганные владельцы ларьков, магазинов и парикмахерских

кряхтели, но платили, а куда им было деться – жить-то хочется. В общем, бригада

Зеленого жила, не тужила. Случались, конечно, и проблемы, когда некоторые

коммерсанты начинали спорить по поводу размеров дани, но бандиты решали

такие вопросы быстро и показательно жестко – так, чтобы другим было неповадно.

Вот и на этот раз, когда возникла непонятка с хозяином одного магазина, который

отказался платить по новому тарифу его начали жестко прессовать. Всего то и дел

– сначала молодчики с битами в руках разгромили торговый зал, потом избили

самого коммерсанта, и наконец пригрозили вывезти того в ближайший лес с

билетом в один конец…

Вконец затурканный бандюками коммерс, по совету коллеги по несчастью,

решил встать под ментовскую крышу и отнес заяву в областной РУБОП. Менты

оказались людьми конкретными: выяснив детали наезда, они снабдили

коммерсанта звукозаписывающей аппаратурой. Записав угрозы хозяину

магазинчика со стороны бандитов, они дождались, когда тот передаст им

меченные деньги и провели быстрое и эффективное задержание, хорошенько

попинав и закрыв Грека и еще пару быков, приехавших вместе с ним продолжить

воспитание строптивого комерса.

И Грек и Толян у себя в бригадах на первых ролях никогда в жизни не

ходили, и поэтому рассчитывать на то, что их быстро отмажут, им не приходилось.

Учитывая это, им нужно было как-то устраиваться в новом для себя мире. В ИВС

они оба заехали недавно и в тюремных реалиях секли очень слабо, свято веря,

что физическая сила и наглость откроют им путь к почету и уважению. Очутившись

в одной хате с Кизюмом, они сразу же попали под его влияние, так как тот, по их

мнению, был человеком весьма опытным и авторитетным. Вскоре вся эта

«святая» троица, жестко подавив в зародыше слабые ростки недовольства,

смогла навязать смирным в общей массе обитателям камеры свою волю. Особого

беспредела они, конечно, не допускали, ограничившись «добровольной»

экспроприацией в общак существенной части передач с воли. Коме того, неплохо

катавший в карты Кизюм обыграл в чистую и поставил в обязаловку большую

часть сидельцев.

– Что, тоже не нравится?

Егор поймал на себе внимательный взгляд невзрачного с виду мужичка с

недавно отросшим ежиком седоватых волос на остренькой шишкообразной

голове. Мужик сидел с ним рядом и указывал своими выцветшими голубыми

глазами прямо на Кизюма.

– А что он, баба, чтобы мне нравиться? – усмехнулся в ответ Егор.

– Беспредельщик он, баклан фуфельный, – с ненавистью сказал, словно

выплюнул, мужик, посмотрев Егору прямо в глаза.

– В смысле? – не понял соседа Егор.

– В том смысле, что он как сюда зарулил, то сразу скорешился с двумя

рогометами, этими баранами безмозглыми Греком и Толяном, и они втроем

подмяли под себя всю хату. Кизюм тут в карты обыграл всех пацанов, обчистил

просто до нитки. У пацанов и так уже были думки, что он катает, а потом, когда его

Геша на финте поймал, то он, сучара, со своими быками Гешу офоршмачил.

Кинули ему предъяву, что он честного арестанта парафинит, и окунули головой в

очко. Теперь Геше что здесь, что в другом месте кранты. Был мужиком, а стал

офоршмаченым чертом, после этого его место только под шконкой.

– Геша, это тот парнишка, который около очка сидит? – на всякий случай

уточнил Егор.

– Ага. Жаль пацана, но ничего уже не сделаешь, доля значит у него такая, –

кивнул головой мужик.

– А этот Кизюм еще обязательно нарвется, такие беспредельщики, как он,

рано или поздно сами под шконкой или в петушатнике оказываются.

– А что же остальные не подписались за Гешу, когда его головой в очко

макали?

– А кто здесь за другого подпишется? – пожал плечами мужик.

– Кизюм вместе со своими отморозками сейчас сила, и никому не хочется

очутиться рядом с Гешей. В тюрьме, паря, каждый за себя, хоть многие и

утверждают обратное…

– А зачем ты мне это рассказал? – поинтересовался Егор, небрежно

почесав пальцем нос.

– Меня-то все это как касается?

– Пока никак, но я краем уха слышал, что Кизюму приглянулось твое

одеяло, оно у тебя и впрямь козырное, так что если он к тебе подкатит насчет

одеяла, ты особо не кобенься. Хрен с ним с этим одеялом, да и Кизюм свое еще