Караван

– Нашёл, – откликнулся прапорщик. – Как говорится в святом писании – в начале было слово.

– Да, – согласился лейтенант. – Какое оно красивое и цветастое. Ласкает слух. Жаль, что чужое.

– Старик говорит на дари – языке придворных, – пожал плечами прапорщик.

– Афганистан – страна баев и ручного рабского труда, – заметил Дёмин, пристально смотря на старца. – Откуда здесь взяться такому чуду?

– Здесь долгое время правила королевская династия, командир. Это её заслуга.

– Твоими бы устами да мёд пить, прапорщик. Заговорил тебя дед. Встряхнись, приди в себя. Кто эти люди?

– Виноват, – спохватился прапорщик. – Это беженцы. Семья – отец, сын и дочь. Переходили границу с нашим караваном. Отстали по пути.

– Зачем они здесь?

– Хотят попасть в Кабул. Отец – ремесленник, знатный кузнец. Имеет виды открыть своё дело в столице.

– Что в мешках? Кузнечное оборудование?

Прапорщик задал вопрос кузнецу и вслед за ним начал отвечать.

– Мука, сухофрукты… Что? А, половина груза – это наш бакшиш, подарок, командир.

Внезапно из темноты послышался шорох. Раздалось недовольное блеяние. На тропе показался Куманёв, ведущий за собой упирающуюся козу.

– Они хотят знать, что с ними будет, – отвлёк лейтенанта от занимательного зрелища прапорщик.

– Они догадываются кто мы? – спросил Дёмин.

– Думаю, нет.

– Обещай им общий ночлег, наше гостеприимство и радушие. А дальше – видно будет.

Сын и дочь молча и внимательно выслушали отца. Кузнец Сулейман поведал сорокалетнему Касыму и семнадцатилетней Мадине, что всё худшее позади. Всевышний проявил заботу о них. Добрые люди, лишь с виду кажущиеся разбойниками, будут сопровождать и охранять их на дальнейшем пути. Дети приняли отцовские слова на веру. Препровождённые с караванной тропы на дно каменной впадины, они постарались расстаться со всеми страхами и занялись своими походными обязанностями. Лошади были разовьючены, накормлены, напоены, спутаны с козой. Вязанка хвороста дала жизнь костру. В казане, подвешенным над огнём, начала готовиться кукурузная каша. Трое путников, сев вокруг костра, приняли смиренный вид и положились на волю Всевышнего.

Лунный свет, озаряя ночное затишье, струился сверху. Языки пламени, взмывая ввысь, тянулись ему навстречу. Смотря в огонь, лейтенант мучился поисками истины. Кто перед ним – контра, её приспешники или вправду невинные мирные люди? Мельком он бросал взгляды на Сулеймана и Касыма, дольше задерживался на дочери в парандже. Неверный свет костра и луны, отражаясь от трёх скитальцев, говорил: всё возможно.

– Почему они сбежали с родины? – спросил он у прапорщика.

Архимед перевёл вопрос Сулейману. Старец ответил.

– Не надо, – отмахнулся лейтенант от перевода. – Я знаю ответ. Искали лучшей доли. А сейчас, когда Апрельская революция дала свои плоды, жизнь налаживается, они тут как тут. Готовы пользоваться всеми благами. Кузнец Сулейман и сыновья.

– Под паранджой женщина, командир, – вмешался прапорщик. – Я ручаюсь.

Лейтенант не обратил внимания на замечание.

– Я не знаю, кто ты, дядя, – сказал он Сулейману. – Свой ты или чужой. Но я душой чувствую – надо нам провести эту ночь здесь рядом с тобой. Утро вечера мудренее.

Кузнец внимательно выслушал лейтенанта. Лицо его отразило сопереживание. Казалось, и ему тоже не требовалось перевода. Произнеся вслух несколько слов, он умылся ладонями.

– Солнце полой халата не закроешь, – дублируя, сказал прапорщик.

Лейтенант пристально уставился на старца. Кузнец выдержал его взгляд.

– Мы поняли друг друга, – закончил разговор лейтенант. – Архимед!

– Я!

– Сегодня голод важнее каши. Береги себя. Смотри в оба.

Предрассветный час. Тишина. Мир торжествует на посту. Мгла рассеивается. Уходят прочь вчерашние события, страхи и тревоги. Беспокойство уступает место покою.

Крик вырвал его из тьмы. Сон исчез. Он открыл глаза. Распятый на камнях – навстречу взмаху кинжала. Удар нёсся прямо в сердце, считываясь по кадрам – неимоверно длинной и замедленной реальностью. Кинжал был близок, рассекая воздух, он жаждал встречи с плотью и не было ему преград, но в последний момент Олег успел сгруппироваться, принять позу зародыша и защитить сердце. Удар пришёлся в щит. Колени встретили запястье, пальцы разжались, клинок выпал из руки. Спасаясь, Олег покатился прочь.

Погоня в считанные мгновения настигла его. Звериной силой обрушилась сверху. Положила на лопатки и, одолевая, начала душить. Сопротивляясь, он попытался сбросить её. Увы – единственные помощники в этой позиции – ноги, махающие в воздухе подобно крыльям ветряной мельницы, были бессильны. Душитель находился слишком низко. Хрипя, Олег выгнулся дугой, собрался и использовал последнюю уловку приговорённого. Плевок. Реакция приподняла душителя. И ноги не подвели. Мах. Смыкаясь перед врагом, они отжали его назад вместе с захватом. Места поменялись. Теперь Олег находился в седле. Не стоило испытывать судьбу и тянуть время. И рядовой поспешил одержать победу над своим противником без удушения, одним движением, быстро и решительно, как учили – переломом шейных позвонков.

Со стороны впадины донеслась стрельба.

Подъём. Бег.

– Свешников!