Караван-сарай

В каждом номере, натурально, была ванная, и я уже было приготовился к гигиеническим процедурам, но убедился, что из холодного и горячего кранов текла вода одной и той же температуры, градусов 13 или 14. Я позвонил стюарду, который сообщил мне, что бойлер сломан и будет приведён в рабочее состояние лишь завтра, когда и можно будет безо всяких ограничений насладиться настоящим кипятком!

Помолчав, он добавил, что единственным неудобством будет лишь полное отсутствие холодной воды!.. Я решил отказаться от ванны и, кое-как приведя себя в порядок, спустился к моим друзьям в холл; портье, увешанный золотыми галунами наподобие полковника, церемонно приблизился и обратился ко мне по имени. Фуражку он придерживал кончиками пальцев, и я обнаружил, что он красил волосы, чем навёл меня на мысль о Лои Фуллер[125]!

Он заявил, что такой художник, как я, не преминет восхититься его коллекцией артефактов, и подвёл меня к стеклянному шкафу, в котором красовалось множество сувениров – но все они почему-то были из Швейцарии! В ответ на моё изумление портье признался, что летом обычно работает в Монтрё и при переезде в Марсель ошибся, приказав отправить вслед свою летнюю коллекцию; но, дабы подогреть моё желание что-то приобрести, добавил: «Это не просто сувениры из путешествий, а прежде всего произведения искусства». Роскошный персонаж: я купил у него перьевую ручку с видом Интерлакена, кольцо для салфетки из рога серны и несколько открыток из Женевы, которые отправил в Швейцарию очаровательным англичанкам, после чего повёл моих друзей к Инару. В маленьком зальчике самого что ни на есть провинциального вида нам подали восхитительные дары моря и чудесную средиземноморскую рыбу. После ужина мы решили отправиться в окрестности порта посмотреть порнофильм. Речь там шла о султане, которого ублажали десяток прелестных наложниц. Этот султан родом из Марселя в окружении уроженок того же прекрасного города донельзя понравился одному банкиру-американцу из нашей компании; своё одобрение он выражал так шумно, что когда мы выходили, хозяйка заведения с сильным акцентом обратилась к нему: «Не хотите ли как-нибудь сыграть султана?»

Я оставил моих друзей их оттоманиям и в одиночку отправился в отель; на самом деле назавтра мне хотелось отправиться в путь пораньше.

Я с удовольствием вернулся в мой уютный «Берн». Раздеваясь, я вспомнил, что в кармане у меня лежали две новые страницы из труда Ларенсе. Чтобы не выслушивать их при встрече, я решил тотчас же ознакомиться с сим шедевром; страницы, как выяснилось, содержали стихотворение, вот оно:

АД

Врата небес распахнуты
Чтобы принять поэта
Ведь с последними ударами своего сердца
Он тянулся к Богу
У Парижа, кажется, лишь одно сердце
Стылое сердце столицы
Единственная серёжка
Которую моя любовница носит в пупке
Предчувствия порой печальны
Незыблемо лишь Милосердие

На тот раз мне действительно показалось, что эти строчки написал я сам; я сложил листок и положил его у камина – где он предсказуемо остался и после моего отъезда!

Стылое сердце столицы
Единственная серёжка
Которую моя любовница носила в пупке!

В течение всей обратной дороги, по ровным шоссе или тряской брусчатке, меняя спустившее колесо, я повторял эти строки, которые в итоге окончательно вывели меня из равновесия.

К воротам Парижа я доехал, мурлыча их себе под нос; тут мне пришлось выйти, чтобы заплатить подорожную; миновав шлагбаум, я решил произнести их опять – но не сумел вспомнить ни слова!

Любопытный случай, не правда ли? Ритм их вернулся ко мне лишь несколькими днями позже – в «Кларидже», после продолжительного сеанса в турецкой бане, когда взобравшийся на меня массажист-негр принялся усердно топтать мне брюхо ногами. Точно краска из сжатого тюбика, из меня выскочила та самая фраза:

Стылое сердце столицы
Единственная серёжка
Которую моя любовница носила в пупке!

В тот момент я вспомнил также, что в Париж, должно быть, давно вернулась и Розина Отрюш – и что она, наверное, ждала меня у себя.

6. Волосы ангела