Караван счастливых историй

И вдруг в четверг звонит та самая дама из опеки, в которой мы были в понедельник, и говорит: «У меня девочка-осетиночка зависла в Морозовской больнице, ее вот-вот выпишут. И я про вас вспомнила, вы же сказали, что вам национальность не важна». Муж тут же мчится в эту опеку, ему там распечатывают совершенно нелепую фотографию ребенка с головой в форме яйца. Но мы же сказали, что любого ребенка возьмем, поэтому я уже совершенно спокойно смотрела на фото, просто подумала – выясним потом, что там с головой. Нам дали направление на знакомство, и на следующий же день мы поехали в больницу.

Как назло, у меня недавно был герпес, визуально еще не до конца все прошло, и мне даже не дали подержать ребенка. Крошечный кулек дали на руки мужу. В свои два с половиной месяца девочка весила 3 килограмма 800 граммов, рост был 45 сантиметров. Совсем крошечка. Зато у нее уже был приличный «послужной список», связанный с тем, как проходила беременность, роды, какие у мамы были болезни. Врач зачитывала нам все ее болячки и периодически извинялась: «Простите, но я обязана вам все это сообщить». Поначалу я что-то еще пыталась записывать, но потом бросила – все равно ничего не понимала. Там и анемия, и зеленые воды у мамы, и гипоксия головного мозга, и гипертонус, и отставание моторного развития, и инфекция мочевыводящих путей, и много других слов, которых я не знаю. Сейчас всего даже не вспомню. Потом сказали, что у ребенка долго не было статуса – мама ее оставила в роддоме, ушла, не написав ни заявления на присвоение имени, ни отказа. Только в середине января поставили статус, что ребенок без попечения родителей. И с этого момента начался отчет шести месяцев, в течение которых мать может одуматься и вернуться за дочкой, лишь по истечении этого срока мы сможем подать на усыновление. А пока мы могли взять ее лишь под опеку. Конечно, было немного волнительно: вдруг мама явится, и нам придется отдать ребенка, а мы уже к ней привыкнем. В общем, сидим, слушаем врача, неподалеку стоит медсестра с этим кульком. И огромные глаза девочки смотрят на нас – на меня, на мужа, на меня, на мужа. Она ресницами своими неимоверными хлопает, а у меня уже ком стоит в горле. И я понимаю – все, думать нечего, забираем! К тому же документы ребенка готовы на перевод в Дом малютки, и решать мы должны прямо сейчас. Либо мы ее забираем, и тогда затормозят перевод, переделают документы на передачу в семью, либо в понедельник ее отправят в учреждение. Мы выходим, перевариваем это все, и я спрашиваю мужа: «Ну что?» А он говорит: «Думаю, что мы только что смотрели в глаза нашей дочери». Вот и я так думала.

Приехали домой, и я тут же позвонила в опеку, а мне там говорят: «Вы где? Вы что решили? Зачем домой поехали? Надо было сразу же ко мне». Пятница же, надо срочно документы переделывать на передачу ребенка в семью. Вот так у нас очень быстро все получилось – в середине января мы получили заключение, а в начале февраля уже встретили Лилиану. В пятницу увидели ее, а в понедельник при условии, что если анализы будут хорошие, ее выписывали к нам домой. Мы же заранее не знали, кого встретим, мальчика или девочку, какого возраста будет ребенок. У нас дома ничего не было готово. И вот с пятницы до понедельника нам нужно было все купить, обустроить.

Кстати, до этого мы рассуждали с мужем, кого бы больше хотелось – мальчика или девочку. Мне было абсолютно все равно, а муж сказал: «У меня есть легкое предпочтение в сторону девочки». И вот когда он ехал в опеку смотреть фотографию и получать направление на знакомство, то молился: «Господи, дай знак, мое это или не мое дитя». Потом рассказал, что как будто услышал голос: «Ты просил, чтобы тебе позвонили? Тебе позвонили. Ты девочку хотел? Девочка. Чего ты еще хочешь?» – «Я все понял», – ответил муж.

В общем, три дня мы скакали сайгаком по магазинам и друзьям. И даже здесь Господь был к нам милостив. У нас много верующих друзей в разных церквях, которые нам многое принесли. Так что чудом за три дня мы все подготовили, что-то купили, а большую часть получили в дар или на время от верующих друзей. В понедельник приехали в больницу. Мне уже разрешили взять Лилли на руки и дали ее покормить. Это были нереальные ощущения! До сих пор пересматриваю фотографии, где я держу Лилли на руках и пытаюсь ее кормить из такой «советской» бутылки с соской с большой дыркой, а она захлебывается, и бутылка не ахти, и опыта никакого, а счастья море! Есть она так и не стала толком, как чувствовала, что сейчас что-то для нее поменяется, волновалась.