Караван счастливых историй

Ирина мама сильно пила, девочка родилась в очень тяжелом состоянии и только еле-еле, по краешку выкарабкивалась. Кроме того, она чрезвычайно психологически травмированный ребенок. Почти два года своей жизни Ира провела в учреждении, причем, на мой взгляд, весьма паршивом. Более того, она была там изгоем. Ее там просто не любили, и она это очень чувствовала. Последствия были налицо – Ира бесконечно качалась, сосала палец, и с этим никто ничего не мог поделать. Когда мы ее забирали, нас отговаривали и пугали, что это вообще ужасный ребенок. У нее букет болезней, порок сердца и куча всего. Мы до сих пор пытаемся компенсировать эти травмы, но реабилитируется Ира очень и очень медленно. Это ребенок, который не вкладывается в структуру семьи, с ней очень тяжело, потому что она не умеет нормально взаимодействовать с людьми. Единственный способ привлечения внимания, доступный ей, – это негатив. У нее отработанная схема, по которой она постоянно пытается вывести из себя родителей, брата и сестру. Делает она это мастерки. Естественно, мы время от времени испытываем некую фрустрацию, но в целом я считаю, что динамика очень позитивная. И если сравнить с тем, что было в самом начале, то перемены просто гигантские! Надеюсь, что когда начнется половая перестройка, обмен веществ перезапустится, и это может нормализовать ситуацию. Хотя в целом в отношении детей у меня нет амбиций. Большая родительская ошибка в том, что люди начинают строить планы в отношении своих детей. Это, как мне кажется, лишено смысла. Сейчас как родитель я вижу перед собой одну-единственную цель – чтобы ребенок, живя с нами, чувствовал себя счастливым. Чтобы у него была опора, чтобы родители были любящими и понимающими людьми, на которых он всегда может положиться. Чтобы благодаря маме и папе он получал такой опыт, который помог бы ему реализоваться в будущей жизни. Вот и все мои задачи.

С таким ребенком, как Ира, этого добиться непросто. Она была устроена так, что все в жизни воспринимала негативно. Потому что всю жизнь понимала, что все, что происходит, – не к добру, и потому на все реагировала плачем. Ведешь ее гулять на улицу, она плачет, возвращаешь с улицы, она плачет, выходишь из лифта, тоже плачет. Первое время она постоянно хотела быть на руках у Лады, и все, больше ничего. Меня она боялась, брата Ваню тоже. Иногда она занимала себя каким-нибудь деструктивным делом. У нас в кухне есть такие ящички, где лежит всякая нужная мелочь, обычная домашняя утварь. И вот она эти ящички потрошила, вываливала все на пол. С продуктами также – открывала шкаф, макароны высыпала, крупу, что под руку попадет. Мы к этому ее занятию относились как к полезному делу – она чем-то занята, что-то осваивает. Поначалу после ее вмешательств пытались все заново упорядочить, но потом плюнули и скидывали все в ящики как попало, иначе бы пришлось уйму времени просто убить – она проделывала это бесконечное количество раз. Есть фотки очень смешные, где Ирка стоит посреди всего этого бардака, устроенного ею.

Помню, мы забрали ее в апреле, а летом поехали отдыхать на море. Летим на самолете, Ире все не нравится, ей все плохо. На берегу моря пальмы, цветы, Ире все это кажется и вовсе отвратительным. Все в жизни не к добру, и единственное, что можно сделать – это расстроиться. И потом, когда мы вернулись домой, а дом-то, оказывается, стоит на месте, никуда не исчез, она была очень удивлена и только в этот момент успокоилась. С тех пор стала потихонечку, медленно и неуверенно доверять миру. Но все равно спала плохо, постоянно качалась. И путешествия ей не годятся. Сейчас мы уже поняли, что сильные эмоции только выбивают ее из колеи. В силу слабости, тонкости и нестабильности нервной системы она реагирует очень сильно.

Но сейчас уже если ей уделяется нормальное внимание, персональное, то все намного лучше. В коллективе, конечно, с ней трудно, она проигрывает другим детям по всем параметрам. При этом стремится, как поросенок диснеевский, всех растолкать, раздвинуть, куда-то пролезть, вызывая тем самым всеобщее раздражение. А наедине она уже позитивная – успокаивается, уравновешивается, и с ней приятно проводить время. Ей гораздо лучше, когда нет внешних раздражителей и неожиданностей, когда жизнь обретает структуру – подняли, покормили, потом прогулка. В структуре у нее все начинает налаживаться. В школу, надеемся, она пойдет с 8 лет, через год. Я очень сильно рассчитываю на этот год, потому что опыт показывает, что это такой участок быстрого развития. Хотя пока отставание у нас капитальное, она сейчас по развитию как пятилетний ребенок.