Караван в Хиву

– Готово, – окликнул Данилу Кононов. Темным, извилистым переходом пообок зиндона прошли в Таш-хаули, пересекли внутренний двор, окруженный со всех сторон жилыми помещениями ханского дворца, где на окнах опущены деревянные шторы. Из дворика вновь попали в темный коридор. Здесь их встретил еще один высокий хивинец в чалме, которая была ему слишком велика, то и дело наползала на темные сросшиеся брови. Вошли в небольшую проходную комнату с маленьким окошечком, заставленным тусклым голубоватым стеклом. Шигаул Сапар-бай что-то торопливо сказал Малыбаю, тот повернулся к Даниле:

– Подаркам и казак тут оставался велят. Тебе, мирза Даниил, можна с нами ходить, смотреть на мудрейший хана Каипа.

– С богом, Данила, – прошептал Григории Кононов. – Да будет удачным наше первое свидание с их повелителем, – и перекрестил Рукавкина, словно благословляя на бессмертие перед тяжким боем.

Снова шли сумрачным переходом, потом неожиданно попали в небольшой уютный зал, в центре которого стояли низкие столы, накрытые легкими светло-зелеными скатертями. На столах широкие блюда под плов, светлые, должно быть серебряные, ковши, расписные фарфоровые пиалы. Длинный ряд столов упирался в возвышение не более аршина, где на столе с резными ножками сияла при свечах золотая утварь.

Откуда-то из боковых дверей сюда просачивался аппетитный запах готового плова. «Ханский трапезный зал», – догадался Данила и общим поклоном приветствовал молчаливо стоящих у стен киргиз-кайсацких посланцев. Здесь были все, кроме Мурзатая и Мусульман-Бия. Малыбай пояснил причину их отсутствия:

– В тронном зала читают уже брачную молитва. Самый старика по годам Мусульман-Бий там, однака, вместо Нурали-хана дает обещаний прислать в Хива свой дочкам Матыр-Ханикей.

Действительно, через несколько минут в боковую дверь вошли тучный, степенно вышагивающий Мурзатай, под которым, казалось, прогибались каменные плиты пола, и за ним, путаясь коленями в нескольких просторных теплых халатах, семенил высокий и сухой седобородый Мусульман-Бий. За киргиз-кайсаками появились ближайшие советники хана Каипа и среди них чем-то недовольный, со злыми глазами ханский достарханчей. Елкайдар тут же начал сварливо распоряжаться, куда и какое кушанье поставить перед гостями, которые с некоторой долей робости усаживались вокруг столов. Данила, неудобно и непривычно поджав под себя ноги, скромно пристроился у низкого столика. Подумал: «Долго мне так не высидеть – ноги затекут, не подняться будет роптово, если хан войдет в зал». Наклонился к Малыбаю и полюбопытствовал тихонько:

– Хан Каип будет ли с нами трапезничать?

– Однака не будет, – отозвался киргиз. – Без него никто бы не отважился за стола первым залезать.

Приближенные хана, словно продолжая давний спор, о чем-то раздраженно переговаривались на противоположном конце стола. Данила, как ни вслушивался, не мог понять о чем. Тихо спросил Малыбая:

– Не о нас ли речь у ханских вельмож?

Малыбай отвлекся от вареной баранины и, не подавая вида, настороженно прислушался к чужому разговору.

– Однака ругался между собой, – успокаивая Данилу, прошептал Малыбай. – Елкайдар гаварит: наш шигаул Сапар-бай очень хитрый батыр, на двух верблюдам сразу хочет шибка-шибка скакал по степи, не боялся упасть между верблюдам. Шигаул Сапар-бай отвечал, однака, что ловкий батыр и на двух смирных верблюда сумел скакать, а на одном, если бешеный тот верблюда, однака, можно убиться до смерти.

Данила попросил разъяснить эту трудную иносказательность. Малыбай послушал еще некоторое время и растолковал, что Елкайдар упрекает шигаула за его старание угодить и хану Каипу, и северным белым царям. Сапар-бай в свою очередь предостерегает достарханчея от неуемной злости и беспричинных страхов перед далекими «ференги урусами», которые, как ему кажется, и не собираются воевать с Хивой, лежащей от них так далеко за безводными песками.

«Их раздор нам на пользу может обернуться», – подумал Данила.

Поели жирный плов, отварное мясо, запили крепким, для Данилы все еще непривычно горьким чаем. Слуги унесли столики. Резко и неожиданно распахнув створки легкой деревянной двери, в зал вошел хан Каип в сопровождении двух рослых телохранителей. Елкайдар, Сапар-бай и еще один толстенький хивинец поспешили к хану, помогли взойти на возвышение, усадили на ковры и подсунули под локти тугие, обтянутые красным бархатом подушки. Киргизское посольство почтительно встало перед ханом, а впереди всех почтенные родственники Нурали-хана Мурзатай и Мусульман-Бий.

– Слушай, мирза Даниил, об урусах говорить с ханом Каипом будут, однака, – шепнул Малыбай Рукавкину и по возможности точнее начал пересказывать сначала такую мирную беседу киргиз-кайсацких посланцев с ханом Каипом.

Хан, облокотясь о левую подушку, приветливо посмотрел на Мусульман-Бия и высказал пожелание, чтобы тот как можно скорее выехал в Малую Орду за Матыр-Ханикей.