Караванные города

Но времена изменились. Персидское царство в VI в. до Р. Хр. стало разлагаться. Греция жила в сплошной анархии. Пала морская гегемония Афин. Малая Азия вновь сделалась персидской. Египет возродился. Старый морской путь вновь ожил. И с ним ожил и Родос. Старые купеческие навыки родосцев проснулись. Они поняли, что Родос, разбитый на ряд общин, — нуль, но Родос единый, с одной политикой, с одной политией, с одним флагом способен подняться на высоту небывалую. И по почину самих граждан создается единый Родос, сильная морская держава, коммерческий посредник между Египтом и Финикией — с одной стороны, и Грецией и новым богатым рынком Италии — с другой. Быстро растет Родос и богатеет. Обстраивается гавань, возникают новые богатые храмы. Родос становится тем, чем позднее стали Венеция и Генуя. Большой коммерческой торговой республикой, но не олигархической, а демократической.

Еще пышнее расцвел Родос в эллинистическую эпоху, после Александра, когда весь Средиземноморский мир стал одним рынком и когда морской путь из Египта и Сирии в Грецию и Италию с усовершенствованием судоходства стал могучим конкурентом сухопутного караванного, анатолийского. III век до Р. Хр. был апогеем процветания Родоса. Он стал Лондоном древности, его купцы развили лихорадочную деятельность. Улучшили и усовершенствовали суда. Создали поразительных моряков. Развили банковское дело. Положили основы торговому международному праву. Наряду с этим мудрой комбинацией демократии и аристократии, разумной социальной политикой Родос сумел избежать анархии внутри, не подчинившись вместе с тем ни одной из эллинистических держав. Вооруженный, дружественный всем противникам нейтралитет был их лозунгом, и они сумели заставить всех уважать этот нейтралитет, опираясь на свой лучший в тогдашнем мире военный флот. Наградой им было то, что нейтралитет этот молча был признан всеми. Более того, Родосу молча отдано было дело успокоения Эгейского моря.

Так длилось до того времени, когда равновесие сил в античном мире кончилось, и на его месте стала Римская империя. Для Рима в эпоху равновесия сил Родос был желанным союзником. Для Рима — господина мира, претензии Родоса были неприемлемы. И из царицы морей Родос сделался одним из многих богатых, но скромных морских портов Римской империи.

Этот Родос — царица морей — нам плохо известен. Для него сделано еще мало. Мы знаем кое-что из его истории. Мы знаем в общих чертах, каков был расцвет художественной и культурной деятельности Родоса в это время. Музеи Италии и других европейских столиц полны скульптурами родосской школы. Нет их только в музее Родоса. Но это только временно. Чтобы это ощутить, достаточно побывать в руинах Линдоса, раскопанных датчанами. На скале, над живописной бухтой, над самым обрывом высится храм Афины линдийской. К храму вела лестница или священная ступенчатая дорога. На повороте это^й дороги рядом с экседрой, где могли присесть усталые паломники, вырезан в скале эффектный рельеф — почетный памятник: родосская триера — властительница морей, и на ней — статуя ее капитана, одного из тех, кто создал величие Родоса. Символ и обещание. От этой триеры весь путь к храму усеян надписями. И одна из них оказалась фрагментом хроники линдийского храма, где рассказано было потомству местными историками, как «явления» богини создали величие Родоса. И опять — символ и обещание. Родос еще даст нам свою скульптуру. Знаменитого родосского колосса, стоявшего в гавани, не вернешь. Остатки его расплавили турки. Но многое еще лежит под землею и на дне родосских гаваней. И сам Родос расскажет нам устами своих граждан (один из них, сириец по происхождению и родосец по гражданству, и это символ, Посидоний, был величайшим из умов позднего эллинизма) свою славную историю, историю того, как Родос стал и как он был в течение двух эпох «царицей морей», наследником Кипра и Афин и предшественником Венеции, Лондона и Нью-Йорка.

2. Греция

Последним этапом моих скитаний по Ближнему Востоку была Греция. О современной Греции мне говорить не хочется. Трудно представить себе более печальную картину. С самых первых моментов появления в Греции чувствуешь напряженную, тревожную политическую атмосферу. Нигде въезд в страну не обставлен столькими идиотскими формальностями, как в Греции. Еще труднее выехать. Визы для въезда и выезда, налоги, марки, фотографии — ходишь от «Ирода до Пилата» без конца и только удивляешься, зачем все это. Единственная страна, которая еще больше боится иностранцев, чем Греция, — это Турция. В Константинополь я и не пытался проникнуть — бесполезная затея, — и рад был, что не испортил впечатлений прошлого. Тяжело смотреть на смерть большого-большого и прекрасного города. С борта парохода смотрел на св. Софию и мечети и, слава Богу, не видел разрушения и умирания Стамбула.