Читаем Кардиограмма (СИ) полностью

— У нас так только немертвые делают, — делится Сойка. — Ну и психи.

— А чем я тебе не «немёртвая»?

— Ну нет, — синеволосая хмурится. — Ты вполне себе живая, — безымянная чуть приседает в ироническом реверансе, показывая, что может расценить это как комплимент. — И, кстати, об этом мой второй вопрос. Почему ты сказала, что не против умереть от истощения в лесу, но сейчас так боишься этого тумана смерти? Тебе не всё равно?

— Я не знаю точно, — подумав, отвечает девушка. — У меня было очень много смертей. Хороших и не очень. Со временем я так привыкла к ним, что начала все вещи расценивать как потенциальную смерть… Я видела возможности погибнуть в предметах быта, во встреченных людях, во всём. Садилась обедать и думала про то, что можно сделать со мной с помощью вилки, или про болезни, которые не уничтожает термическая обработка еды. Прикидывала, кто и за что мог бы захотеть убить меня. Это была не паранойя, я не боялась. Просто я научилась всегда принимать их во внимание. Расценивать. С каждым месяцем работы список вещей, за которыми я не замечала шлейфа смерти, всё сокращался. Наверно, это была моя профдеформация, — девушка слабо улыбается. — Может, теперь меня пугает то, что я совершенно не представляю, какой смерти ожидать от тумана… а может, меня отталкивает то, что я и вовсе не чувствую в нём этой привычной возможности. Это делает его чужеродным.

Желтизна заполоняет пространство вокруг. Девушка без имени думает о моменте, когда они погрузятся достаточно глубоко, чтобы туман перестал пропускать свет.

— Если повезет, мы сможем увидеть и без зрения, — Сойка словно отвечает на её мысли. — Это всё-таки сон. Может, нам не придётся ни говорить, ни смотреть, но мы всё равно поймём, что имеем ввиду и увидим, что здесь…

Девушка без имени пытается что-то сказать, но туман заполоняет лёгкие, отдаваясь на нёбе вкусом серы, пепла и, в то же время, сырой земли и… ещё чего-то непонятного. Она испуганно закашливается, стараясь выкорчевать из себя мглу, названную смертельной. Разве этим можно дышать?

Ей чудятся громадные силуэты, смещающие реальность где-то на грани стремительно темнеющего жёлтого тумана. Они кружат, как стервятники над полумёртвым телом, и шепчут — во мраке переговариваются глубокие нечеловеческие голоса, сиплые и до боли звонкие. Инфразвуковой голос сплетается с ультразвуковым, и их сочленение порождает песню на незнакомом обеим девушкам языке — безымянная смотрит на Сойку, чтобы молчаливо спросить: «Ты тоже слышишь? Ты понимаешь?» и получить поочередно положительный и отрицательный ответ.

Под землёй очень жарко. Это туман смерти такой раскалённый, или они просто незаметно для самих себя приближаются к центру земли? Планета, укутанная раскалённой мантией, неохотно подпускает их ближе.

«Или мне только кажется, что она сопротивляется?» — безымянную пронзает осознанием. — «Что чувствует планета, когда нащупывает того, кто видел её оболочку, но заявлял, что знает её изнутри? Считаешь ли ты себя нашим миром? Или это мы должны стать ресурсом для тебя?»

Девушка без имени неожиданно чувствует, что бы сделала сама.

Истощённый мир бьётся в поисках нового источника сил для борьбы с изначальными хтоническими существами, такими древними, что памяти планеты не хватает на то, чтобы знать их. Когда-то им принадлежал этот отрезок космоса, блуждающий на своей орбите, но потом горящее золотом сердце, которое они преследовали, обросло слоями камня и лавы, покрылось корой, и им, заключенным внутри планеты, не осталось ничего, кроме как принять приписанную им природу. Но, подтачивая коренную породу, они подбирались всё ближе к источнику мирового пульса, чтобы заставить его замолчать. И они освободились бы от оков земли, и космос снова принадлежал бы им. Но пока сердце бьётся, оно будет гнать кого-то вперед. Жизнь на планете не знает о том, что глубоко внизу некто выжидает, терпеливо готовясь урвать свою победу. Жизнь прорастает сквозь земную кору, покрывая поверхность сферы ажурной сеткой энергии.

Но что сделает планета, когда сил на борьбу перестанет хватать?

Девушка без имени знает: она бы вобрала всю жизнь обратно в себя, вернув ей изначальную форму. Поглотив каждый организм со своей поверхности, она бы смела оболочки, придавая энергии ту форму, которой она обладала, нетронутая эволюцией. Эволюция тела — сплошная затрата; эволюция мысли — поиск повода для таких затрат. Теперь безымянная знает, что изначальная жизнь была не такой.

— Сдери с себя маску, — шепчет девушка без имени, ритмично покачиваясь в такт стуку сердца мира. — И ничего, если маской окажется твоя привычная кожа…

— Что? — спрашивает Сойка настороженно, резко поворачиваясь к спутнице.

— Отрекись от условных концепций, отличающих человечество, и войди в туман. Он — не смерть, он вернёт тебя к первозданной жизни. Туман смерти — это абсолютная свобода. Будь едина с истоком.

— Я вообще не отсюда… — пытается возразить синеволосая. Но кто бы её послушал?

— Преодолей боль разоблачения и вернись ко мне… — зовёт она. — Жизнь в центре вселенной несравнима с жизнью на периферии.

Перейти на страницу:

Похожие книги