Карельский дневник

Когда лед почти полностью сошел, личный состав британцев в Кеми увеличился за счет полезного — и жизнерадостного — пополнения в виде легкого крейсера Его Величества «Внимательный» под командованием капитана Альтама. Прошлым летом «Внимательный» уже заходил в Кемь, однако в тот раз его стоянка была недолгой, и на смену ему пришли наши старые друзья на «Найране» со своими гидропланами.

Глава 15 Операции под Онегой

Карелы собрали достаточно средств с продажи мехов и постройки телег, чтобы купить моторную лодку с дышащим на ладан тридцатисильным двигателем. Предполагалось, что она будет буксировать груженые лодки в нижнем течении реки. Корпус длиной тридцать пять футов был в хорошем состоянии, чего нельзя было сказать о немецком двигателе, который довольно долго оставался без присмотра. Однако главный инженер «Найраны» и его механики были настолько любезны, что согласились перебрать для нас двигатель. Много деталей пришлось заменить и перепроверить, пока наши эксперты не остались довольны. Когда он, наконец, был признан готовым к работе, мы стали арендовать лодку по воскресеньям для прогулок по реке и вдоль маленьких островков в ее устье, где иногда можно было поохотиться.

Экипажем во время этих прогулок служили два матроса, а гостями были, как правило, капитан Джонстон и несколько собратьев-офицеров, главный инженер и один пилот с «Найраны». Благодаря этим офицерам наш дневной рацион часто разбавлялся спиртными напитками, и именно с них пошло соревнование, кому удастся смешать самый жуткий — пусть и не всегда самый аппетитный — коктейль. (Если мне не изменяет память, победителем был Батлер, полковой адъютант.) Впрочем, это была не первая история о том, как опасно для жизни смешивать спиртное.

В одно воскресенье, когда гостями на борту «Карельского» были лейтенант Джон Салливан Лонг и его друг Джек, галчонок настоял на том, чтобы облететь каждого человека, сидящего в кубрике, и отпить глоток из его стакана. Сделав несколько кругов, он вернулся на плечо своего хозяина и заснул, но вскоре проснулся от жужжания крупного желтого насекомого, пролетавшего мимо кубрика нашего катера. Он встряхнул перьями и погнался за ним. Насекомому удал ось увернуться от него, и оно помчалось к берегу. Джек преследовал его по пятам. Они мчались зигзагами прямо над поверхностью воды — слишком близко; бедный Джек задел кончиком крыла волну и, прежде чем мы смогли развернуться и подобрать его, захлебнулся. Лонг ничего не сказал, но унес маленькое тельце с собой домой.

Весной и в начале лета наше наступление на юг под командованием генерала Прайса (или дяди Дудли, как с любовью звали его друзья) продвигалось довольно успешно, несмотря на значительные трудности, не все из которых возникли в результате действий нашего противника.

С Архангельского фронта на восточной стороне Белого моря до нас доходили новости о тяжелых сражениях и восстаниях. С юга наступали войска большевиков, которыми руководила женщина, известная как Кровавая Роза (Роза Землячка (Залкинд) (1876-1947), политкомиссар 13-й армии, позднее видный деятель сталинского режима). Эта леди имела привычку лично разбираться с военнопленными. Из ее рук они выходили изуродованными, после чего их расстреливали, и из-за этих дьявольских обычаев ее имя наводило ужас на весь русский Север.

В Онеге поднял мятеж русский батальон, которым командовали британские офицеры. Все они были убиты, за исключением полковника Эндрюса, которого забрали в качестве военнопленного в Москву. (Продержав несколько месяцев в заключении, этого офицера по приказу Ленина выпустили и вернули в Англию. Примерно в 1923 году он был убит в гараже, которым владел совместно с покойным бригадным генералом Ф. П. Крозье.)

Эти новости вызвали беспокойство в рядах Мурманской армии, создав дополнительные проблемы для людей, командовавших операцией. Вызвать упадок боевого духа в русских войсках под командованием генерала Прайса никогда не было трудной задачей, а события в архангельских силах лишили их последнего желания воевать, если оно у них когда-нибудь и было. Хотя они еще не достигли стадии открытого восстания, но все время оставались хмурыми и молчаливыми — разительный контраст с довольно высоким боевым духом, который неизменно проявляли наши войска во Франции, даже будучи промокшими, грязными и усталыми.

Позже генерал Прайс сказал мне, что почти всеми своими успехами на юге он был обязан горстке британцев, канадцев и Карельскому Олонецкому батальону, которые никогда его не подводили.