Карьера мятежника

— Нет, — призналась она, и ткнулась головой мне в грудь, я ощутил прикосновение рожек; я знал, что она чувствует это касание в десятки, в сотни раз острее, и просто кипит от желания. — Но я не могу отступить… Не могу отказаться… Вот когда тебя не будет рядом. Тогда… Тогда посмотрим!

Голос ее звенел от отчаяния.

Я аккуратно взял Юнессу за плечи и попытался отодвинуть от себя, но она словно приклеилась ко мне. А в следующий момент ее ладони оказались поверх моих, ее горячее и твердое бедро прижалось к моему и… я обнаружил, что меня уложили на собственный спальник идеальной подножкой.

— Что ты де… — начал я, но занга заткнула мне рот поцелуем.

Нет, в этот раз я не собирался поддаваться!

Юнесса раздевала меня торопливо и судорожно, разоблачалась сама в лихорадочной спешке. Она была неистова и жадна, она отдавала себя всю, и плоть моя реагировала на касания… только я не терял голову от страсти, не отвечал на ласки, даже не пытался ее оттолкнуть.

Может быть это ее остановит?

Но занга, как мне показалось, просто не заметила моей пассивности, она вцепилась в меня, точно вампир, пролежавший в гробу тысячу лет и обнаруживший первую жертву. Мгновение, и я оказался внутри нее, и Юнесса задвигалась, хрипло постанывая, ее шершавые соски заскользили по моей груди.

Не хватало только, чтобы сейчас ко мне заглянул Макс — опять ведь поссоримся.

— Давай, давай… ты что? — шептала она мне в ухо, а потом взяла, да и укусила за мочку. — Что с тобой?

— Я не хочу этого, — ответил я.

Юнесса приподнялась, упираясь руками мне у грудь, и уставилась на меня огромными глазами, в которых плясало недоверие.

— Нееет… хочешь, — прошептала она. — Я заставлю тебя кончить… ты, пальцем… Заставлю!

Я ничего не сказал, только отвернулся.

Ну и она изо всех сил пыталась — руками, языком, губами, разгоряченным телом. Ощущения были странные — внутри я оставался холодным и безучастным, хотя физиология вроде бы работала как обычно.

И Юнесса чувствовала, что я на самом деле не с ней, и злилась все сильнее, удовольствие выходило совсем не то, что раньше. До этого она всегда побеждала, несмотря на все мое сопротивление, а теперь я вроде бы не сопротивлялся, но и в руки ей не давался.

— Но почему? Почему? — прошипела она, укусив меня повторно.

— Потому что все, — сказал я очень холодно. — Я этого не хочу. Уходи.

Юнесса вздрогнула, словно ее ударили плетью, и вскочила, принялась собирать одежду. Она не выругалась ни разу, не сказала вообще ничего, даже не посмотрела на меня больше, но в комнате я остался один.

Да, я сумел преодолеть искушение, впервые наверное справился с притяжением к этой женщине…

Но несмотря на это, ощущал я себя на диво погано, сердце глодала зубастая тоска.

* * *

Проснулся я от свиста и рокота над самой головой, и начала решил, что это часть сна.

— Командир, там движуха, — сообщил заглянувший в мою комнату Макс, и я понял, что нет, сон закончился, пора вставать.

Солнце всходило, над трущобами висела все та же дымка, скрывавшая очертания громадных зданий на горизонте. А еще прямо над крышами ходили два летательных аппарата, похожих на вертолеты, только без винтов; они были черными и пузатыми, с каким-то символом на борту.

Именно один из этих агрегатов разбудил меня.

А теперь мы смотрели на него с крыши цеха, куда можно было забраться по пожарной лестнице.

— Что там такое творится? — спросил я, и в этот момент разглядел наконец символику вертолетов — два скрещенных кинжала, герб Службы надзора, главной спецслужбы Гегемонии.

— Какая-то операция, похоже, ха-ха, — ответил Макс, чьи бойцы стояли на страже последние часы. — Как сказал Илон Маск — чистить чистого — только грязнить, подавитесь.

По узким переулкам бегали люди, и не только мужики с оружием, с которыми мы имели дело вчера, но и женщины с детьми. Доносились испуганные крики, в нескольких местах поднимались столбы дыма, издалека доносилась стрельба.

Местные встретили нас вчера совсем не пряниками, и мы не понимаем, что творится.

Но Служба надзора устроила мне кучу неприятностей, и я эту контору, мягко говоря, не любил. Меня пытали, допрашивали, пытались сделать стукачом, устраивали на меня охоту на нашем же линкоре.

И что, я буду смотреть, как та же Служба творит бесчинства?

— Давай собьем эту штуку, — буркнул я, глядя на приближающийся к нам вертолет.

— Разумнее отсидеться… — начал Дю-Жхе.

— В жопу разум! — буркнул я, поднимая автомат. — Давай на раз-два-три!

Понятно, что аппарат бронирован, но броня скорее всего только на брюхе, чтобы не сбили снизу.

Отдача толкнула в плечо, наши «Иглы» застрекотали, и стекло на кабине вертолета пошло трещинками. Он подлетел достаточно близко, чтобы я увидел испуганное лицо пилота, округлившийся рот, и то, как этот пилот упал лицом на штурвал и машина с воем ринулась в сторону.

— Ух мы им показали, вапще! — воскликнул Макс.

Вертолет ткнулся носом в одну из хибарок, сокрушил ее со скрежетом и ревом. Мгновение ничего не происходило, а затем громыхнул взрыв, в стороны рванулись языки огня, а вверх столб дыма.

— Есть, — подтвердил я.