Карфаген должен быть разрушен

В тот час дня, когда антиохийцы садились за обеденный стол, царь Деметрий с трудом оторвал голову от подушки. Спустив ноги на ковер, он озирал роскошную спальню бессмысленным взглядом. Первые пришедшие на ум мысли были мутными и бессвязными: «Какой сегодня день? Здесь все дни на одно лицо. Какое лицо у дня? Надо отмерять царствование ночами. Сколько я выпил ночью? Цари персов не принимали решений на трезвую голову».

Что-то вспомнив, Деметрий дернул шнур, и тотчас вбежали слуги с одеждой и ловко облачили в нее дряблое тело. И вот уже царь, пошатываясь, бредет в тронный зал. В нескольких шагах от него в почтительной позе скользит секретарь Филарх, «царская тень», как его называют во дворце, ибо Филарх никогда не расстается со своим повелителем, присутствуя даже во время ночных попоек. Не принимая в них участия, Филарх обычно дремал за царской спиной, а в дневные часы, когда Деметрий спал, Филарх развивал такую деятельность, словно вся царская канцелярия состояла из него одного. Поэтому в Антиохии говорили: «Пока Деметрий пьянствует, Филарх спит, пока Деметрий спит – Филарх царствует».

Взобравшись с помощью Филарха на трон, Деметрий долго крутился в поисках удобного положения для расплывшегося тела. Наконец, положив ногу на ногу и упершись в спинку трона, он обратил взгляд на своего верного слугу: тот, не ожидая вопросов, начал, как обычно:

– В Апамее схватили двух египетских лазутчиков. Под пыткой они сознались, что по наущению Птолемея Филометора злоумышляли против твоего величества. Иудеи в храме Иерусалима провели молебствие по случаю годовщины заключения союза с Римом.

Деметрий заскрипел зубами.

– А лучших новостей у тебя нет?

– Твой брат, царь Индии, прислал тебе в подарок своего слона вместе с погонщиком.

– Отошли назад, – испугался царь.

– Твоя сестра Лаодика встретилась со своим сыном Филиппом, бежавшим из ромейского плена, – продолжал Филарх.

Деметрий выпучил глаза.

– Что ты мелешь? Разве мертвецы умеют бегать?!

– Но твоя царственная сестрица признала его своим сыном, – усмехнулся Филарх. – Видел бы ты, с какой гордостью сидит он в приемной, ожидая, когда ты проснешься.

– Гони! Гони его! – в ужасе закричал Деметрий.

Филарх покорно повернулся.

– Подожди! – воскликнул Деметрий, немедленно протрезвев. – За каждым моим шагом следят. Через месяц в сенате станет все известно!

– Прикажи закрыть гавани, – посоветовал Филарх.

– Ты издеваешься! – рассвирепел Деметрий. – Ромейский соглядатай пролезет в любую щель. Меня сгноят в тюрьме, как Персея.

Он бессильно склонил голову.

– Государь! Тебе плохо? Позвать врача?

– Какого врача?! Чтобы он увидел Филиппа у меня в передней?!

Филарх вопросительно посмотрел на Деметрия.

– Я придумал, – сказал тот, с усилием поднимая голову. – Скажи этому Филиппу, что бежишь за врачом, а сам – за стражниками! Пусть свяжут самозванца и доставят в закрытой повозке в Лаодикею. Поедешь с ними и проследишь, чтобы ночью его посадили на наш сторожевой корабль. Нет! Поедешь сам до Остии и сдашь самозванца претору. Пиши, – Филарх взял папирус и каламос. – «Примите задержанного в Антиохии самозванца, объявившего себя Филиппом. С почтением, Деметрий, сын Селевка, воспитанник Рима». Написал?

Филарх кивнул головой.

– Не забудь поставить мою печать. Вот теперь в Риме поймут, на кого можно положиться. А теперь иди. Что ж ты стоишь? Иди!