Карфаген смеется

Этот несчастный случай, однако, показался пустяком по сравнению с другой ложкой дегтя в нашей восхитительной бочке меда. Помимо зловредных фанатиков, большевиков и иностранных агитаторов, пытавшихся помешать моим выступлениям, которых решительно останавливали люди миссис Моган, мне пришлось столкнуться и с Бродманном. В первый раз я увидел его на вокзале Юнион в Чикаго во время пересадки на поезд, направляющийся в Цинциннати. Он держал руки в карманах кожаного пальто, широкополая шляпа скрывала его глаза; он стоял в тени каменной арки, рядом с табачным киоском. Бродманн внимательно посмотрел на меня, но не бросился в погоню. Я думаю, что он легко вышел на мой след в Париже. Чекист, казалось, играл в какую-то свою игру. Я никак не мог понять ее правил. Возможно, он рассчитывал сбить меня с толку. Я действительно начал волноваться, когда подумал о том, сколько агентов у него могло быть в поезде. К счастью, Бесси Моган всегда уделяла должное внимание безопасности, и в наше отделение входили только работники поездной бригады. Во второй раз я увидел Бродманна, когда мы стояли в Сент-Луисе на перекрестке. Внезапно мой взгляд коснулся знакомого злорадного лица – Бродманн, на сей раз без шляпы, сидел в проезжающем мимо трамвае и усмехался. После этого он затаился или, возможно, потерял след. Однако я по-прежнему чувствовал, что за мной шпионят. Наконец я принял это как должное и постарался больше не думать о слежке. Моя миссия была гораздо важнее, чем нелепая вендетта Бродманна. Мы предупредили американцев, и многие нас услышали, но Америка так и не очнулась. Она не желала думать о том, что творилось в Европе, она пребывала в состоянии эйфории. Она не желала участвовать в решении международных проблем; началось отчуждение. И в результате произошла катастрофа. Америка приняла меня, не стану этого отрицать. Она была щедра в те времена, до успешной атаки сионистов в 1929 году. И я сделал для Америки все, что мог.

Я выступал в городах, которые назывались Афинами, Каиром, Римом и Спартой. Я выступал в Санкт-Петербурге, Севастополе и Одессе, а позади меня стояли опытные вербовщики клана, которые подписывали контракты с новыми членами везде, где я появлялся. Я по-прежнему регулярно посылал письма и открытки Эсме и Коле, но только миссис Корнелиус ответила на мои послания. Она выступала в успешной театральной труппе. Она называла это концертными вечеринками. Она работала в основном в хоре, иногда представлялась возможность выступить с небольшим сольным номером. Менеджер был душкой. Он считал, что они должны попытать удачи в Америке, где английские шоу завоевали популярность. Шанс невелик, но кто знает? Она могла бы встретиться со мной. Я написал, что очень рад за нее, и спросил, удалось ли ей разыскать Колю и Эсме. Я сообщил, что моя собственная «актерская карьера» развивается успешно. В те месяцы 1922 года было легко поверить, что хаос удалось сдержать. Клан повсюду процветал. Вашингтон прислушивался к нам. Президент Хардинг дополнил закон об ограничении иммиграции. В Италии Муссолини добился успеха и решительно выступил против папы римского. Но я думаю, что пророческие знаки можно было истолковать, если б я пожелал их увидеть. Социалистическая Германия сблизилась с большевистской Россией, турки победили греков в Смирне, Мустафа Кемаль провозгласил себя президентом. Рим, казалось, одерживал победу в ирландской гражданской войне. Хардинг, ослабевший от яда, попытался запретить забастовки железнодорожников и потерпел неудачу. Карфаген приближался, просачиваясь сквозь наши заслоны, – опоры дамбы уже прогнили. Миссис Моган рассказала мне, что шахтеры избили, расстреляли и повесили двадцать девять штрейкбрехеров в Иллинойсе. Это, по крайней мере, позволяло мне во время лекций приводить красноречивые примеры, подтверждающие мои пророчества. Тем не менее клан собирал силы. Они готовились остановить грядущий потоп. Поддержанные кланом кандидаты победили на предварительных выборах в Техасе. Тысячи тайных сторонников ордена обещали поддержку на множестве клановых голосований под огненными крестами стофутовой высоты. Наемники лейбористов заправляли в Чикаго. Клан трудился неустанно, ночью и днем, чтобы одолеть их. Он наносил удары по бутлегерам и профсоюзным боссам. Все указывало на то, что победа будет за нами.