Карибская чума (СИ)

Мальчишка с ужасом смотрел на то, что за два дня стало с живым человеком, но не осмелился нарушить приказ и приблизился к Джеку, дрожащими руками сжимая оставшийся кусок хлеба и кружку воды.

— С-сэр… — не зная, с чего начать, промямлил он. — Мне… вас…

— Было бы удобнее, если бы ты просто отвязал мою правую руку, — на грани беспамятства посоветовал пленник и закрыл глаза. — Но это сделает только хуже… можешь сделать кое-что?.. сорви белую кожицу с моих ожогов, спасибо… эта кожица чесалась сильнее, чем бьёт ваш палач…

Есть хлеб было тяжело, но измождённый организм нуждался в любой, даже грубой пище. Вода придала сил, вылечила горло и чуть прояснила голову, но кружки было слишком мало, и на свой страх и риск парнишка принёс ещё одну, прежде чем прикрепить вилку к шее пирата и уйти. Теперь Джек устал настолько, что ему было плевать, будут его бить или прикончат завтра же, хотя в глубине души он всё ещё надеялся сбежать или просто видеть этого мальчишку почаще, чтобы не потерять себя. Устроив голову между привязанных и уже давно онемевших рук так, чтобы не напороться на вилку, он обречённо закрыл глаза и постарался забыть обо всём вокруг кроме шанса вновь увидеть Элизабет, вновь обрести свободу… только бы ночью его голова соскользнула сама и наткнулась на эту вилку, завершив всё за него…

========== 9. Феникс ==========

Больше недели прошло с тех пор, как дверь пыточной впервые закрылась за палачом. Каждый день он придумывал новые способы мучить Джека, так что на теле капитана почти не осталось живого места. Только спина чудом избежала порезов и ожогов — экзекутору почему-то стало жалко портить татуировку в виде птичьих крыльев, растущих из лопаток и самыми кончиками перьев уходящих под ремень штанов, пирата этот факт почему-то радовал. Его тело изнемогало и день ото дня умирало, но мысли долго оставались нетронутыми так же, как и крылья на спине, хотя боль быстро затмила сознание туманом.

Сначала парень шутил, доводя палача и поднимая настроение себе, потом просто саркастично ухмылялся, но вскоре перестал реагировать вовсе. Лишённая чувствительности кожа перестала воспринимать ожоги, онемевшие от бездействия мышцы и суставы не проводили боль от ударов и выкручиваний, постоянные издёвки мешались с тупыми вспышками и отголосками страданий, поэтому больше всего Джек был похож на переломанную куклу, более не способную жить. Сам того не зная, палач действительно смог сломать его, вбить в голову отчаяние и перекрыть воздух надежде. Он думал, что сломать значит подчинить и заставить умолять, но теперь пленник не приносил ему ни капли удовольствия — даже подёрнувшиеся пеленой безразличия глаза перестали выражать боль.

Количество пыток уменьшилось, ужасная вилка покинула горло; в один день палач пришёл лишь под вечер, потом перестал трогать пирата и вовсе — лишь приходил несколько раз, чтобы пнуть безвольное тело, и тут же покидал пыточную, предоставляя пленника самому себе. Его даже не особо волновало, что в один день приставленный к пирату мальчишка сжалился и отвязал его руки от стены, позволив просто валяться на полу с прикованными ногами — в таком состоянии ни один человек не смог бы сбежать.

Дни текли так медленно, что Джек даже предположительно не знал, сколько времени он был в сознании, а сколько его организм проводил в спасительном сне или обмороке. Когда у него ещё были силы, руки слишком затекали от зажимов или креплений, с которыми бесконечно развлекался палач, а теперь ладони настолько онемели, что их наверняка пришлось бы ампутировать. Бесконечные забавы с грязными инструментами принесли в тело какую-то инфекцию, и день ото дня пирату становилось всё тяжелее терпеть растущую температуру, а каменный пол и скудное питание не способствовали восстановлению. Скорее инстинктивно он старался больше спать и устраивать измученному организму хоть какой-то отдых в попытке накопить сил. Для чего? Неизвестно. Своё «бессмертие», которым он гордился раньше, теперь пират проклинал, на чём свет стоит — многие бы умерли от боли, лихорадки, голода, состояния в целом, но врождённая выносливость не позволяла ему умереть, и организм боролся до последнего, выжимая крупицы энергии из каждого глотка воздуха, каждой кружки воды. Однажды в углу пыточной зашевелилась и пробежала крыса. Пленник лежал неподвижно, так что крыса приняла его за труп и жадно вгрызлась в кусок лежащего хлеба, Джек успел схватить её трясущимися руками и размозжить черепушку о каменный пол, но есть крысу сырой было опасно, чумы ему к общей болезни не хватало. С трудом поднявшись на локтях, он осмотрелся и заметил какой-то длинный инструмент. Еле двигая руками, с помощью инструмента пират закинул крысу в едва тлеющий пыточный очаг, потом так же доставая плохо пропечённое мясо обратно и жадно набрасываясь на еду. Казалось, мясо сразу же придало ему сил, и парень вновь уснул, кое-как избавившись от объедков и оставив лишь три острых ребра в сжатом кулаке.

— Поднимайся, собака! За тобой пришли!