Карибская тайна

— Объясни мне, что тебя вдруг так взбудоражило?

— Я не взбудоражен.

— Я же вижу. Почему?

— Не хочу ничего объяснять.

— Нет уж, давай все по порядку спокойно обсудим. У тебя была связь с женщиной. Это случается достаточно часто. Теперь все кончено. Или еще не кончено? Может быть, ты ее разлюбил, а она еще тебя любит? Знает ли Грег, догадывается ли он? Я часто себя об этом спрашиваю.

— Не знаю. Он никогда ничего не говорит. Грег, кажется, настроен очень дружески.

— Да, мужчин не поймешь! — задумчиво сказала Эвелин. — А может быть, у Грега свои интересы на стороне?

— Ведь он и к тебе приставал, правда? Ответь мне, я знаю, что он…

— Конечно, — спокойно ответила Эвелин. — Но он пристает ко всем. Такой уж у него характер, в этом весь Грег.

— А тебе он нравится? Ответь мне, Эвелин, я хочу знать правду.

— Конечно, Грег мне нравится. Он веселый и часто меня развлекает. Грег неплохой друг.

— И это все? Если бы я мог тебе поверить!

— Я никак не пойму, какое это для тебя имеет значение.

— Мне кажется, я заслуживаю ответа.

Эвелин подошла к окну, выглянула на веранду и вернулась обратно.

— А я бы хотела услышать, что тебя в действительности вывело из себя.

— Я уже ответил.

— Мне этого недостаточно.

— Ты, наверное, не можешь понять, как ужасно чувствуешь себя после такого временного безумия, после того, как все прошло.

— Могу попытаться представить. Больше всего меня волнует то, что Лаки сохраняет какую-то власть над тобой. Она не только отвергнутая любовница. Она — тигрица с когтями и зубами. Скажи мне правду, Эдвард. Это единственный путь, если ты и в самом деле просишь помощи.

Эдвард сказал тихим голосом:

— Если она меня не отпустит, я убью ее,

— Ты убьешь Лаки? Почему?

— Потому что она заставила меня совершить…

— Что?

— Я помог ей совершить убийство.

Теперь все было сказано. Наступила тишина. Эвелин пристально смотрела на мужа.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Да, но я не знал, что делаю. Она попросила меня взять в аптеке для нее какие-то лекарства. Я не знал, я не догадывался, зачем ей это. Она заставила меня написать требование на это.

— Когда это было?

— Четыре года назад. Когда мы были на Мартинике. Когда умерла жена Грега.

— Ты говоришь о первой жене Грега, о Тайл? Ты хочешь сказать, что Лаки отравила ее?

— Да, и я ей помог. Когда я понял…

Эвелин его прервала:

— Когда ты понял, что случилось, Лаки получила власть над тобой, потому что требование на яд было написано твоей рукой. Ты его получил в аптеке. Вы вместе были замешаны. Так ведь?

— Лаки сказала, что это был акт милосердия. Тайл так страдала. Она сама просила Лаки кончить ее мучения.

— Убийство из милосердия. А ты поверил?

Эдвард Хиллингтон сказал после некоторого молчания:

— Нет, я не поверил. Но я уже был так глубоко замешан. Я хотел в это верить. Может быть потому, что я был влюблен в Лаки.

— А потом, когда она вышла замуж за Грега, ты все еще верил?

— Я старался заставить себя поверить.

— А Грег, что он об этом знает?

— Ничего.

— Я в это не верю.

Эдвард Хиллингтон взорвался:

— Эвелин, я не могу больше! Я должен освободиться от этого кошмара. Эта женщина знает, что я ее больше не люблю, я ее уже ненавижу. Она все время подчеркивает, что мы скованы одной цепью, что все это мы совершили вместе.

Эвелин ходила по комнате, потом остановилась и посмотрела на него.

— Самое печальное, Эдвард, это то, что ты такой чувствительный и такой внушаемый. Этот дьявол в образе женщины играет на твоем чувстве вины. А я хочу сказать тебе, та вина, которая тебя мучает, это не убийство, а измена. Ты страдал от своей виновности, когда возникла эта связь с Лаки, а она своими бархатными кошачьими лапками втянула тебя в свой план убийства и заставила поверить, что ты ее сообщник. Это не так!

— Эвелин! — он подошел к ней.

Она отступила и внимательно на него посмотрела.

— Ты мне все рассказал, Эдвард? Все это было на самом деле? Или ты придумал?

— Зачем мне это нужно придумывать?

— Не знаю, — тихо сказала она. — Наверное потому, что я уже никому не верю. И я уже не могу понять, когда мне говорят правду, когда лгут.

— Давай все бросим и забудем. Поедем домой, в Англию.

— Да, мы обязательно поедем, но не сейчас.

— Почему?

— Мы должны продолжать играть свои роли. Пока что это необходимо. Ты понимаешь, Эдвард? Лаки ни в коем случае не должна догадаться о том, что мы решили.

ГЛАВА XIII Смерть Виктории Джонсон

Вечер в ресторане близился к концу. Оркестр уже уменьшал постепенно свой грохот. Тим наблюдал за происходящим. Он убрал огни на опустевших столиках.

Вдруг за его спиной раздался голос:

— Можно мне с вами поговорить?

Тим так и подскочил от неожиданности. Увидев Эвелин, он спросил:

— Что я могу сделать для вас?

Эвелин оглянулась.

— Давайте сядем за этот пустой столик и поговорим.

Она пошла впереди и направилась к одному из крайних столиков на террасе. Кругом никого не было.

— Тим, простите меня, что я говорю с вами о Молли, она меня очень волнует.

— Что вы мне хотите сказать о Молли? — с явным недовольством и напряжением спросил он.

— Мне кажется, она нездорова.

— Да, последнее время она немного неуравновешенна.