Карибские сокровища

Мы были. настолько потрясены удивительным свойством этого очаровательного существа, что я, записав все наши исследования, при первой же возможности отправил ее пароходом в Европу, но ничего не сообщил о ее привычках и поведении. Целый год мы страдали от наложенного на себя обета молчания. Совсем незадолго до нашего возвращения домой ящерка удостоилась внимания одного из наших ведущих специалистов, и первое, что я услышал от ученого, когда зашел к нему, был вопрос: а не обладает ли эта ящерица способностью светиться? Он изучил ее, произвел вскрытие и, исходя только из лабораторных данных, пришел к выводу, что белые пятнышки должны испускать свет. Это, пожалуй, самая увлекательная зоологическая головоломка, которая мне попалась в жизни, – я был твердо уверен, что мне никто не поверит, если я прямо объявлю, что поймал светящуюся рептилию. Может быть, я несправедливо приписываю всем зоологам такой консерватизм и ограниченность, но совсем недавно я столкнулся с прямо-таки поразительной неосведомленностью некоторых биологов о жизни животных в естественных условиях и при этом с категорическим отказом менять свои сложившиеся представления.

Увлеченный поисками этих ящериц, я осмотрел маленький грот, выходивший в вестибюль, прошел вдоль стены и оказался перед похожим на зев отверстием в глубине. Я включил фонарь, думая, что там еще один неглубокий грот, но луч высветил громадный туннель шириной футов тридцать и высотой футов двадцать под сводом. Свод, представлявший собой почти идеально круглую арку, был сложен из гладкого, чистого камня; на полу – точнее, на дне – громоздилась россыпь прямоугольных каменных блоков, словно сброшенных как попало великаном-строителем.

Туннель круто углублялся в чрево земли. Вход в пещеру, куда проникал свет и попадала влага, оброс плачущими сталактитами, порос мхом, а там, внизу, в каменной сухости, не было ни света, ни растительности. Туннель напоминал чистый больничный коридор, и не верилось, что эта симметрия и аккуратность возникли без участия человека.

Тишина сгущалась еще больше, и, когда я, переступив край, принялся спускаться, мне показалось, что я навсегда покинул мир, полный жизни, и вступил в какое-то иное измерение. Стоило мне выключить фонарь, как непроницаемая тьма наваливалась на меня, словно гипнотизируя, и возникало жутковатое ощущение – будто ты существуешь не в реальности, а лишь в собственном воображении. Я так подробно описываю эту пещеру потому, что мне приходилось спускаться в сотни больших и маленьких пещер, но ни в одной мне не довелось почувствовать такую гнетущую «атмосферу». Это место казалось зловещим, враждебным, и я внезапно вспомнил, что сказал мне Каприата, когда мы впервые вступили в Восточное ущелье: «А вам не кажется, сэр, что здесь кто-то жил и долго мучился?» Я ответил «да» вполне серьезно. И вот теперь, сам того не зная, я оказался в Восточном ущелье. В туннеле ощущение враждебности усилилось, как, впрочем, и всепроникающее зловоние, словно от дохлой рыбы.

По россыпи каменных блоков приходилось спускаться на четвереньках, поневоле не очень быстро. Внезапно я услышал резкий звук. Напряг слух – ничего, глухая тишина, хотя я был готов поклясться, что рядом со мной затаилось что-то живое. Стоило мне двинуться с места, как звук повторился, в сопровождении хорошо знакомого скрежета камня, который вот-вот сорвется.

Я всегда лучше чувствую себя в полной темноте, чем с фонарем, освещающим все впереди, поэтому я закрепился на камне, выключил фонарь и закурил сигарету – моя зажигалка долго не давала пламени. Через несколько секунд я уловил еще один короткий шорох; дальнейших признаков присутствия живого существа мне пришлось ждать очень долго. Несмотря на жутковатую обстановку, я не ожидал, что ко мне здесь кто-то подкрадется, и мне стало как-то не по себе, когда я почувствовал, что меня кто-то слегка дергает за левую ногу. В духов как таковых я в общем-то не верил, однако и не утверждал, что не верю в них, – просто я твердо придерживался одного принципа: я имею дело только с так называемыми живыми и осязаемыми существами. Я всегда старался предоставить людям, интересующимся подобными феноменами, все предметы, которые не являются в полном смысле живыми, абсолютно конкретными и не заслуживают названия живых существ. И вот теперь я убедился в своей печальной ошибке. Проклиная себя за полное невежество во всем, что касается общения с привидениями, укрощения злых духов или заклятия бесов, я с замиранием сердца включил фонарь и взглянул вниз.