Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

Тем временем Элеонора пыталась обрести финансовую независимость. Летом 1873 года с помощью двух священников и старого Арнольда Руге (коллеги Маркса по 1840-м годам) она получила работу учительницы в женской школе-пансионе в Брайтоне. Но она по-прежнему тосковала по Лиссагарэ. Из-за проблем со здоровьем она была вынуждена вернуться в Лондон. В течение всего 1872 года Элеонора являлась постоянной спутницей отца, как дома, так и во время его поездок в Харрогейт и Карлсбад (Карловы Вары). Маркс запретил ей встречаться с Лиссагарэ, и она обратилась к нему, вероятно, в 1874 году:

«Я хочу знать, дорогой Мавр, когда я смогу снова увидеть Л. Так тяжело не видеться с ним. Я изо всех сил стараюсь быть терпеливой, но это так трудно, и мне кажется, я не смогу долго терпеть. Я не жду, что вы скажете, что он может приехать сюда, – я даже не хотела бы этого, но не могла бы я время от времени выходить с ним на прогулку? Вы позволяете мне гулять с Утиным, с Франкелем, почему бы не с ним? К тому же никто не удивится, увидев нас вместе, ведь все знают, что мы помолвлены…

Когда мне было очень плохо в Брайтоне (в течение недели я падала в обморок по два-три раза в день), Л. приходил ко мне, всякий раз придавая сил и радуя меня, и мне становилось легче вынести тяжелый груз, лежащий на моих плечах. Мы так давно не виделись, и я начинаю чувствовать, как несчастна, несмотря на все усилия быть веселой и жизнерадостной.

Я больше не могу. Поверьте, дорогой Мавр, если бы я могла видеть его время от времени, это принесло бы мне больше пользы, чем все рецепты миссис Андерсон [17] вместе взятые, – я знаю это на собственном опыте» [18].

К концу года она оправилась от плохого самочувствия (которое Маркс в значительной степени приписывал истерии [19]) и продолжала оживленно общаться с Лиссагарэ, который любил обращаться к ней «ma petite femme»[155] [20]. Позже Маркс, похоже, ослабил ограничения в отношении Элеоноры, поскольку в 1875 и 1876 годах она помогала Лиссагарэ с его журналистскими и издательскими проектами. Она перевела на английский язык всю классическую «Историю Коммуны» (Histoire de la Commune de 1871) Лиссагарэ, опубликованную на французском языке в 1876 году; Маркс сам оказал значительную помощь в редактировании перевода. Но когда в 1880 году по амнистии Лиссагарэ смог вернуться в Париж, Элеонора не последовала за ним. В эти годы роман отдалил Элеонору от отца; с матерью все было еще хуже. «Долгие несчастные годы между мной и отцом лежала тень <…> но наша любовь всегда была неизменной, и, несмотря ни на что, мы доверяли друг другу. Мы с матерью страстно любили друг друга, но она не знала меня так, как отец. Одна из самых горьких горестей в моей жизни – то, что мать умерла, думая, несмотря на всю нашу любовь, что я жестока сердцем, и не догадываясь, что ради нее и отца я пожертвовала самыми лучшими годами своей жизни. Но отец чувствовал, что должен доверять мне, так похожи были наши натуры! <…> Отец говорил о моей старшей сестре и обо мне: «Женни больше всего похожа на меня, а Тусси… это я» [21].

Чтобы отвлечься, Элеонора занялась политической деятельностью: писала статьи, особенно о России, и агитировала за свободомыслящих кандидатов на выборах в Лондонский школьный совет. Она также занималась переводами и предисловиями и проводила долгие часы в Британском музее, где познакомилась с Джорджем Бернардом Шоу. А когда ее мать все больше и больше отходила на задний план, Элеонора стала выступать в роли хозяйки для посетителей, некоторые из которых оставили восхищенные отзывы о ее внешности, живости и понимании политики. Основатель социал-демократической федерации Гайндман писал о ней следующее: «Сама Элеонора была любимицей отца, на которого она походила внешне настолько, насколько это возможно юной барышне. Широкий, низкий лоб, темные сияющие глаза, румяные щеки, оживленная, шутливая улыбка, нос и рот – все это она унаследовала от самого Маркса, а физическая энергия и решительность полностью соответствовали его. Она увлеченно занималась политикой и социологией. Возможно, она чувствовала себя несколько в тени гения отца, а также не могла непредвзято разглядеть его недостатки» [22].