Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу»

Из пятидесяти или шестидесяти экземпляров, которые, как он мне писал, будто бы посланы им Кугельману, последний получил в действительности ровным счетом шесть штук! (32/208).

Завязывается нудное расследование по переписке. Маркс научает Кугельмана, тот пишет Либкнехту, этот что-то отвечает (32/230). Наконец, в мае 1869 г. Маркс имеет удовольствие так информировать Энгельса:

Либкнехт к моменту своего ареста в Берлине оставил все в беспорядке, а также ничего не сделал перед своей высылкой. И вот он теперь «не помнит», что стало с «Фогтом». Эйххоф, наконец, открыл, что какой-то антиквар уже два года тому назад поместил книгу в своем каталоге, как имеющуюся у него в продаже. Он пошел к этому господину… Этот последний все уже распродал и «тоже не помнит», как книги попали в его руки… (32/255)

Прослеживать дальше этот балаган, ей-Богу, не стоит времени и бумаги. К тому же во времени мы забежали далеко вперед.

Пока ученый-экономист Маркс сидит в подполье в Лондоне и создает новую экономическую рукопись, а политический организатор Маркс готовит себя к новым битвам и начинает свою славную деятельность в Интернационале; пока Энгельс функционирует в Манчестере, деля свое время между капиталистической эксплуатацией рабочих, мечтами об освобождении рабочего класса от эксплуатации, кавалерийскими упражнениями, охотницкими увеселениями, с одной стороны, и занятием военными науками, писанием статей, перепиской с Мавром, с другой стороны, – в нашем драматическом повествовании о «Капитале» Карла Маркса объявляется антракт. Кто хочет, отправляется в буфет, а кто желает – имеет возможность вместе с нами выяснить истинное значение еще одного эзотерического термина марксизма.

Мы имеем в виду понятие, обозначаемое словом партия.

Глава 12 Философия подлости

Хочу сиять заставить заново…

В. Маяковский

Большинство нижеприведенных высказываний Маркса относится к 1858–1860 гг. Так уж получилось, что именно в этот период, когда у него не было своей партии, Карл Маркс много говорил о своей партии.

Мы уже имели и еще не раз будем иметь возможность заметить: многое в марксизме (и жизнедеятельности его творца), что, на взгляд человека неискушенного, выглядит непонятным, непоследовательным и даже необъяснимым, – оказывается не только объяснимым, но даже закономерным и логичным. То же самое следует сказать и о странности, связанной с упоминаниями о партии.

Указанный период 1858–1860 гг. был насыщен бурными событиями, о которых мы успели кое-что рассказать. События группировались вокруг трех фокусов жизнедеятельности Маркса в тот период.

Первый фокус – издание «К критике политической экономии». Второй фокус – фогтовская эпопея.

Третий фокус – охлаждение отношений с Фрейлигратом (почему это так важно – см. ниже).

Исторический фон событий – итальянская война 1859 г.

Совокупность событий вокруг перечисленных фокусов на указанном историческом фоне образует историко-биографический контекст, в котором необходимо рассматривать высказывания Маркса о своей партии. О первом и втором фокальных центрах мы уже говорили, о третьем мы вскоре расскажем, но сперва нужно вспомнить исторический фон событий.

Война Австрии с Францией (последняя – в союзе с Королевством Пьемонта) назревала еще в 1858 г., и в начале следующего года ее неизбежность стала очевидной.

К этому времени Наполеон III уже заключил тайный договор с Пьемонтом (синонимы: Сардинское королевство, Савойская династия) о войне против Австрии. При этом Пьемонт должен был получить австрийские владения в Италии (Ломбардию и Венецианскую область), а Франция – Савойю и Ниццу, две спорные пограничные территории.

В таком случае Пьемонт, присоединив всю Северную Италию, становился бы сильнейшим итальянским государством (с претензией на конечное объединение Италии), а Франция, присоединив две небогатые провинции с говорящим на южнофранцузском диалекте населением, приобретала бы естественную границу по альпийскому хребту.

Геополитический статус-кво в Европе сформировался Священным союзом после падения Наполеона I и мало изменился за 40 лет после Венского конгресса. Но фактически Европа была уже не та.

Не та была Франция, пережившая Реставрацию, Июльскую монархию, республику 1848–1849 гг. и теперь выступавшая как Вторая империя.

Не та была Австрия, сильно одряхлевшая после 48-го года, раздираемая брожениями в Венгрии и Италии.