Карл Маркс: Капитал

Одним из сдерживающих факторов, возможно, является то, что многослойная структура «Капитала» препятствует легкому отнесению книги к конкретной категории. Книгу можно читать как огромный роман в готическом стиле, чьих героев захватило и теперь держит в рабстве то чудовище, которое они сами и создали. «Капитал, который пришел в мир, с головы до пят запачкан запекшейся кровью, и из каждой его поры сочится кровь». Или в духе викторианской мелодрамы. С. Е. Хайман в 1962 году в своем исследовании «Сплетенный фонд: Дарвин, Маркс, Фрезер и Фрейд как своеобразные писатели» даже предлагает подходящий заголовок для драмы: «Заклад на рабочую силу без права выкупа». Или как черный фарс: в разоблачении «призрачной объективности» товара для выставления напоказ разницы между геройской появлением и бесславной реальностью Маркс использует один из классических комедийных методов, снимая доспехи галантного рыцаря и открывая под ними пузатенького коротышку в трусах. Или как греческую трагедию. «Подобно Эдипу, актеры в изложении Маркса человеческой истории — в тисках неумолимой необходимости, раскрывающей себя, то бы они ни делали, — пишет С. Франкель в статье «Маркс и современное научное мышление». — И хотя все, что привязывает их к судьбе, — это собственная трагическая слепота, их собственные idées fixes, которые не дают видеть факты до тех пор, пока не станет слишком поздно». Или, возможно, это — сатирическая утопия, подобно описанию страны гуингнгмов в «Путешествия Гулливера», где все приятно глазу и только человек мерзок. В интерпретации Марксом капиталистического общества, как в лошадином псевдораю Джонатана Свифта, ложный Эдем создан приведением обычных людей в состояние бессилия, отверженных людей еху.

Для свершения правосудия над неестественной логикой капитализма текст Маркса пропитан иронией — иронией, которую большинство ученых за последние 140 лет предпочитали не замечать. Одно исключение — это американский критик Эдмунд Вильсон, который доказывал в своей работе «На финскую станцию: исследование документации и событий истории» (1940), что ценность всех абстракций Маркса (пляска товаров, смешная вышивка крестом стоимости) в основном ироническая, совмещенная с мрачными, хорошо документированными сценами нищеты и грязи, которые создает капитализм на практике. Вильсон рассматривал «Капитал» как пародию на классическую экономику. «После прочтения традиционные работы по экономике уже не кажутся нам теми же, какими были прежде: мы всегда можем сквозь их аргументы и цифры видеть факты реальных человеческих отношений, которые они ставят своей целью замаскировать». Никто, думал он, никогда не обладал таким беспощадным прозрением, способным увидеть в бездонной способности человеческой природы пребывающие там безразличие и равнодушие к той боли, которую мы причиняем другим, когда у нас появляется шанс что-то получить от них для себя. «Говоря об этой теме, Маркс становился одним из величайших мастеров сатиры. Маркс определенно величайший после Свифта, и у него очень много общего с ним».

Эта похвала кажется настолько преувеличенной или даже просто невероятной, что может потребоваться дополнительное доказательство. Поэтому давайте обратимся к посмертной «Теория о прибавочной стоимости», так называемому IV тому «Капитала», где Маркс предпринимает различные попытки провести различие между «производительным» и «непроизводительным» трудом. В последний класс Адам Смит помещал служителей церкви, юристов, врачей, литераторов любого типа, актеров, шутов, музыкантов, оперных певцов, танцовщиков и т. д. — всех, кого содержит годовой объем производства других людей. Но является ли разница настолько ясной и простой? Маркс предположил, что любое возможное занятие может быть продуктивным, и доказывал это с очевидно абсурдного примера:

Философ производит идеи, поэт — поэмы, священник проповеди, профессор книги, и т. д. Преступник производит преступления. Если мы вглядимся попристальнее в связь между этой последней ветвью производства и общества в целом, мы избавим себя от многих предрассудков. Ведь преступник производит в качестве «товара» не только преступления, но и уголовное право, а вместе с этим и профессора, кто дает лекции по уголовному праву, и в добавление к этому необходимую тетрадь, в которую профессор записывает свои лекции…