Карл Маркс: Капитал

Невозможно себе представить, чтобы молодой Маркс мог иметь такую позицию: он много лет осуждал социалистов, которые использовали такие методы, как заговоры, государственные перевороты и политические убийства. К 1881 году он, однако, был болен и изнурен. Маркс, так нетерпеливо предвкушавший ранее пролетарскую революцию, сейчас, казалось, устало ожидал хоть какого-нибудь восстания. После рождения внука он размышлял о том, что у детей, «рожденных в этот поворотный пункт истории… впереди самый революционный период, который когда-либо испытывал человек. Поэтому плохо сейчас быть «старым», так как это значит предвидеть вместо того, чтобы увидеть».

Все архитекторы революции 1917 года цитировали Маркса, и в особенности «Капитал», как божественный авторитет в отношении правильности своих взглядов. Троцкий изучил книгу в 1900 году, когда был в ссылке в отвратительной деревушке в Сибири, кишащей насекомыми, и вспоминал, что читал, «смахивая тараканов со страниц». Ленин познакомился с трудом Маркса в 1888 году, в 18 лет, сидя на старой печи в кухне у своего дедушки. После этого он использовал те части «Капитала», которые подходили к его целям, как бритву, ранящую противников. Максим Горький как-то сказал о ленинских речах, что они имели «холодный блеск стальных стружек». Хотя его первая главная работа «Развитие капитализма в России» была представлена как своего рода дополнение к Марксу, она не имела ничего общего с той иронией и возмущением, отличающими «Капитал». Как заметил Эдмунд Вильсон, «Работы Ленина строго функциональны; они все нацелены на осуществление прямой цели… Он просто такой человек, который хочет убедить». Прямой целью «Развития капитализма в России» было показать, что страна уже вышла из феодализма благодаря быстрому распространению железных дорог, угольных шахт, сталелитейных заводов и текстильных фабрик в 1880-х и 1890-х годах. Конечно, промышленный пролетариат существовал почти только в Москве и Санкт-Петербурге, но это лишь усиливало его обязанность действовать, выражая повсеместное недовольство крестьян и мастеровых. В новых фабриках, писал Ленин, «эксплуатация полностью развита и возникает в ее чистых формах, без каких-то сбивающих с толку деталей. Рабочий не может не увидеть, что его подавляет капитал… Вот почему фабричный рабочий это не кто иной, как выдающийся представитель всего эксплуатируемого населения».

Но в своей поздней брошюре «Что делать?» он добавлял, что рабочие слишком поглощены своей экономической борьбой за развитие истинно революционного сознания:

Много говорят о спонтанности. Но спонтанное развитие движения рабочего класса ведет к его подчинению буржуазной идеологии; так как спонтанное движение рабочего класса — это тред-юнионизм, а тред-юнионизм означает идеологическое порабощение рабочих буржуазией. Отсюда наша задача, задача народной демократии — бороться против спонтанности; отклонять движение рабочего класса от спонтанных тред-юнионистских стремлений оказаться под крылом у буржуазии, и привести его под крыло революционной народной демократии.

Массовые кампании за улучшение условий труда и за более короткий рабочий день, поддерживаемые Марксом в «Капитале», были отвергнуты Лениным как потеря времени. Вместо этого рабочие должны отдаться в руки профессиональных революционеров, таких, как он сам: «Временное социалистическое движение может появиться только на основе глубокого научного знания… и носителем этого знания является не пролетариат, а буржуазная интеллигенция». В этих предложениях можно в зачаточной форме увидеть то, что позже стало чудовищной тиранией.

Как самозваный носитель десяти заповедей, Ленин любил напоминать товарищам об их более низком интеллектуальном уровне. «Нельзя понять «Капитал» Маркса и особенно его первые главы, не изучив внимательно и не поняв всю «Логику» Гегеля», — писал он в своих «Философских тетрадях». — Иначе через полвека никто из марксистов не будет понимать Маркса». Кроме него, конечно. Однако, несмотря на чтение и сочинительство, собственное «научное знание» Ленина было не слишком глубоко. Вот резкая оценка Троцкого, который мог видеть его ближе, чем кто-либо еще: