Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Карман Маркса был пуст, и он попросил Лауру и Лафарга перенести свадьбу на 8 апреля, пока он не соберет денег. Он рассказал Кугельманну, что за предыдущие 4 месяца потратил слишком много на врачей и лекарства, оформление документов и переписку с Америкой для работы над вторым томом — и теперь у него нет денег на свадьбу Лауры.

Кугельманн правильно расслышал эту неуклюжую мольбу о помощи и послал Марксу 15 фунтов {42}. Энгельс дал еще 40, и теперь у Маркса было достаточно средств, чтобы должным образом выдать свою дочь замуж. Но тут же возникло новое препятствие: Энгельс не мог быть на свадьбе 8 числа, это был рабочий день {43}. Его отсутствие было неприемлемо абсолютно для всех: Лафарг хотел, чтобы он был свидетелем вместе с Марксом. Лафарг писал Энгельсу: «Уж не знаю, зачем, но чтобы придать документу о нашем браке достоверность, нужны два свидетеля. И хотя вы далеки от обладания всеми моральными качествами, присущими добропорядочному и респектабельному буржуа, на свете нет человека, которого я хотел бы видеть больше, чем вас, рядом с собой во время этой пугающей церемонии». {44} Лаура тоже умоляла Энгельса приехать, говоря, что она будет «вся, как на иголках» {45}. Наконец, Маркс настоял, чтобы дату опять перенесли с учетом возможностей Энгельса. Лаура должна была выйти за Лафарга 2 апреля.

То ли из-за приближающейся свадьбы (Маркс как-то признался, что немного ревнует дочь к Лафаргу {46}), то ли из-за усилий по написанию второго тома «Капитала», то ли из-за денег — а быть может, по всем трем причинам — но в начале марта на Маркса обрушился целый букет болезней: кровоточивый опоясывающий лишай; высыпания карбункулов на бедрах спровоцировали «затрудненную походку», в довершение всего «перед глазами что-то вроде черной вуали… страшная головная боль и спазмы в груди». {47}

Тем не менее, в день свадьбы Маркс мужественно забинтовал все свои болячки, принял дозу мышьяка и надел торжественный черный сюртук. Затем, в сопровождении Энгельса, он направился в контору на Сент-Панкрасс, чтобы стать свидетелем на свадьбе своей дочери Лауры и Поля Лафарга {48}.

Его терзала боль, зато Энгельс был в ударе и блистал на той церемонии, через которую сам ни разу не удосужился пройти (его шутки и остроты во время свадебного обеда на Вилла Модена оказались даже чересчур пикантны для новобрачной, которая в слезах убежала из-за стола.) {49}

Во время медового месяца в Париже Лаура жадно впитывала новые впечатления — в столице Франции она была всего однажды, маленькой девочкой. Несмотря на дружелюбие и любовь ее окружения, она скучала по семье и каждый день писала в Лондон по несколько писем {50}, а в Лондоне по ней так же сильно скучала ее семья. Женнихен вспоминала, что день отъезда Лауры и Поля в Париж «был самым долгим и самым грустным, какой мне довелось пережить… Папа предложил мне прогуляться в Хит и выпить чая в долине. Его совету я последовала, но чай показался мне совсем безвкусным, и не было рядом никого, кто бы разделил со мной удовольствие от бутербродов с маслом… Вернувшись, мы расположились в гостиной, но после вялых попыток изобразить веселье — такое же неестественное, как у клоунов в пантомиме — мама и Ленхен сдались и отправились спать. Папа и Энгельс проговорили еще несколько часов, а я продолжала поддерживать видимость беседы, задавая Лине [Шолер] вопросы, на которые не ждала ответов». {51}

11 апреля, менее, чем через неделю после отъезда молодых в Париж, Маркс продемонстрировал, как он скучает по своему главному ассистенту — прервав медовый месяц Лауры просьбой посетить пять человек — либо библиотек в Париже, чтобы набрать там каталогов или обсудить «Капитал».

В качестве извинения он приписал:

«Ты, должно быть, воображаешь, дитя мое, что я люблю книги — ибо беспокою тебя просьбами о них даже в такое важное для тебя время. Но ты очень ошибаешься. Я — машина, приговоренная пожирать их, а затем, в переваренном виде, бросать их на навозную кучу истории». {52}

Лаура и Поль вернулись в Лондон в конце апреля абсолютно «влюбленными» — по словам Маркса — и поселились в апартаментах на Примроуз-Хилл, в нескольких минутах ходьбы от Вилла Модена {53}. Они приехали как раз вовремя, чтобы присоединиться к празднованию 50-летия Маркса, 5 мая. Энгельс, остававшийся в Манчестере, поднял тост за друга издали: «Я поздравляю, как никак, с полувековым юбилеем, от которого и сам нахожусь в двух шагах. Действительно, какими восторженными глупцами мы были 25 лет назад, когда хвастались, что к этому времени будем уже обезглавлены…» {54}

Свадьба Лауры осталась позади, это событие стало важной вехой в жизни Маркса, однако он все еще был слишком взволнован, чтобы садиться за работу над вторым томом и потому в конце мая, взяв с собой 13-летнюю Тусси, Маркс едет в Манчестер, чтобы развеяться. Буйная компания Тусси должна была стать прекрасным тонизирующим средством для находящегося в интеллектуальном тупике гения.