Карл Маркс: Мировой дух

В этот момент пришла великая новость: 12 января 1861 года прусский король Вильгельм I, бывший три года регентом, объявил по случаю своего восшествия на престол амнистию, позволяющую изгнанникам 1849 года вернуться на родину при определенных условиях. Лассаль написал Марксу, побуждая его ходатайствовать об амнистии и приехать к нему в Германию, чтобы вместе развивать рабочее движение; он ручается, что добьется для друга помилования у нового монарха, поскольку, как он намекает, бывает допущен к его особе. «Вместе мы создадим газету, партию, великие вещи!» — пишет он. Карл не доверяет Лассалю, но соблазн велик; для него, не для Женни. Она не собирается отступаться от своих идей, и ее удивляет, что такие мысли поселились в голове ее мужа. К тому же изуродованное лицо лишило ее всякого желания появляться в свете. Тем не менее Карл подал ходатайство об амнистии.

И тут Лассаль выпустил «Систему приобретенных прав», проповедующую усиление роли государства, которое, как он говорит, одно лишь способно противостоять буржуазии. Маркс пришел в бешенство, убедившись, что Лассаль на самом деле предлагает союз с прусской монархией против капиталистического обновления, которое Маркс призывает всей душой. Решительно, Лассаль ничего не понял!

Второго февраля 1861 года одиннадцать из тридцати четырех штатов США отделились и образовали Конфедерацию южных штатов. Президентом стал Джефферсон Дэвис, в то время как Белый дом занял Авраам Линкольн: началась война Севера и Юга. Карл опасался, что Англия вступит в войну на стороне южан для защиты своего доступа к хлопку — стратегическому сырью. В нескольких статьях он поддержал массовые пацифистские демонстрации британских профсоюзов.

В это же время прусское правительство отказало ему в амнистии: воспоминания о 1849 годе были еще слишком яркими, а полиция утверждала, что располагает множеством документов, подтверждающих, что он враждебен монархии. Наверное, речь шла об уже упоминавшемся донесении Штибера… Кроме того, Маркс прожил больше десяти лет за границей, а потому юридически стал «иностранцем». Тем не менее он получил временную визу (некоторые станут утверждать, что это был поддельный паспорт) и в марте 1861 года выехал в Германию. По пути он сделал остановку в Нидерландах, чтобы повидаться в Маастрихте с сестрой, недавно вышедшей замуж, а в Цальт-Боммеле — с теткой по матери, бывшей замужем за банкиром Лионом Филипсом, который управлял состоянием его матери; возможно, он надеялся раздобыть там немного денег.

Карл и Лион были знакомы только по переписке и через Женни, гостившую у Филипсов двумя годами раньше. Банкир был покорен умом Карла и предоставил ему (оформив как долговое обязательство на имя матери) 160 фунтов под обеспечение его частью отцовского наследства, так и не выданной матерью, которая не продала семейный дом. Эти деньги позволили Карлу расплатиться с большей частью долгов, имевшихся у него на тот момент.

Маркса заинтересовал сын банкира, молодой человек, склонный к депрессии, и он был просто очарован дочерью, Антуанеттой Филипс (по прозвищу Нанетга) — молодой и хорошенькой кузиной, которой было двадцать четыре года. Ему самому уже исполнилось сорок три. Он провел четыре недели в Цальт-Боммеле, в основном в обществе Нанетты, за которой ухаживал — наверняка платонически. После его отъезда в Германию между «моим дорогим пашой» (прозвище, которым наделила Карла Нанетга) и «моей жестокой чаровницей» (так, со своей стороны, называл ее он) завязалась переписка. Женни, сражавшейся в Лондоне с обычными финансовыми проблемами, пришлось справляться у Энгельса, нет ли у того вестей о ее муже. Она писала: «Письма, присылаемые моим дорогим господином и повелителем, на сей раз выдержаны в особенно лапидарном стиле…»