Карл Великий. Небесный град Карла Великого

После их ухода я ещё долго не решался вылезти из укрытия. Потом поспешил в свою комнату, собрал необходимое в дорогу и двинулся в конюшню попросить коня. Моя Тропинка недавно околела от неизвестной болезни.

Наверное, Пресвятая Дева, защищающая униженных, даровала мне красноречие. Чем ещё объяснить, что я получил отличного скакуна, цена которому — несколько коров. Осталось понять, куда ехать. Я боялся, что не найду короля в славянских землях. Лучше сказать про заговор кому-нибудь из военачальников. Но где гарантия, что они не переметнулись к заговорщикам? И из Ахена лучше не исчезать надолго. Имма с дядей пока думают, что я отправился на поиски документа, но потом, заподозрив неладное, могут совершить какую-нибудь подлость. Например, взять в заложники Фастраду. Хоть и не нравится она мне, но зла для неё уж точно бы не пожелал.

Я двигался на восток. Переночевал на постоялом дворе (вот и жалование пригодилось). Утром снова выехал. Вскоре передо мной встали стены Кёльна. На улицах города встречалось немало воинов, но как определить, верны ли они королю? Терзаясь сомнениями, я купил коню овса в конюшне у таверны и, оставив его там отдыхать, вошёл в трапезный зал. Народу за столами сидело совсем немного. Я увидел знакомого — лангобарда Фардульфа. Этот человек неоднократно присутствовал на занятиях в академии Алкуина. Я не общался с ним близко, но слышал, как Алкуин говорил о его стихах: «Ко главному их достоинству следует отнести душевное благородство. Автор подобных стихов уж точно никогда не совершит подлость». Призвав мысленно Пресвятую Деву, я подошёл к Фардульфу.

   — Афонсо! — обрадовался он. — Ты тоже в Кельне?

Он рассказал мне, что сегодня едет к королю, которому понадобилось стихотворное изложение некоторых псалмов для пения народом. Не колеблясь более, я рассказал ему о заговоре.

   — Этого следовало ожидать, — сказал он, выслушав. — По пути к королю я заеду в Мюнстерскую базилику здесь неподалёку. Там сейчас Герольд с войском, надеюсь, у него хватит сил найти и схватить принца и его сообщников.

Успокоенный, я поехал обратно в Ахен. Но через некоторое время тревога вновь начала захлёстывать меня. Что, если Фардульф на стороне Пипина? И как мне вести себя в Ахене с Иммой и дядей? Особенно с Иммой — ведь теперь влюблённость придётся изображать мне, чтобы не вызвать подозрений...

   — Баронесса, — сказал я, потупясь, как бы в смущении. На самом деле мне было противно смотреть на неё, — я сделал всё от меня зависящее, но безуспешно. Осталось последнее средство. Ведь ваши соседи, наверное, не слишком понимают в документах? Они знают грамоте?

   — Они весьма просвещены, — ответила Имма.

   — Я собираюсь изготовить этот документ для вас.

   — Но ведь обман может раскрыться...

   — Они же не будут исследовать манускрипт тщательно. К тому же я приложу все старания к его изготовлению.

Старания я приложил, но скорее к тому, чтобы сей документ никто не счёл за подлинный. Имма получила его и, надеюсь, навсегда исчезла из моей жизни.

Я остался в полной неизвестности. Тишина стояла в Ахене. Даже Фастрада перестала вызывать меня для чтения, ввиду своей усилившейся болезни. Глядя из окна замка на восток, я не знал наверняка, кто придёт оттуда: Карл или войско мятежников во главе с ужасным Горбуном. Но в какой-то момент я перестал страшиться. Ведь у нашего короля был дар удачливости, а значит, именно он, а не Пипин, приедет по восточной дороге.

Так через некоторое время и случилось. Впереди отряда, сквозь заклубившуюся пыль, я увидел знакомую фигуру в сине-зелёном плаще. Король вёз с собой пленённых заговорщиков — сына и нескольких влиятельных графов. На следующий день после приезда назначили суд.

Перед судом, когда уже все собирались, я увидел своего дядю, как ни в чём не бывало, показывающего королю какие-то записи. Меня словно обожгло изнутри. Откинув привычную нерешительность, я подошёл и поинтересовался:

   — Ваше Величество! Почему этот человек не находится под стражей вместе с другими заговорщиками?

Умей дядя убивать взглядом — он бы сделал это со мной тотчас. Карл внимательно оглядел нас.

   — У тебя есть какие-то доказательства, Афонсо?

   — Да. Они сидят и дожидаются суда. Это я сообщил Фардульфу о заговоре.

Король задумался:

   — Нам ничего не известно об этом.

   — Зато известно мне, — вмешался дядя, — мой племянник, к сожалению, очень завистлив. Ему проще оклеветать другого, чем добиться чего-нибудь самому. Ради возвышения он пытался приблизиться к обеим вашим супругам, а когда ничего не вышло — затаил злобу на меня, ведь я всегда призывал его к приличиям. Что же касается этого ужасного заговора — то, сами знаете, кто всегда громче кричит «держите вора». Смотрите, это написано его рукой. Каюсь, я хотел скрыть это, ведь он всё же сын моей покойной сестры.

И Хильдеберт протянул королю фальшивый документ о венчании с Гимильтрудой, написанный моей рукой.

   — Ты писал? — строго спросил король.

   — Да, — ответил я, мысленно призывая Пресвятую Деву. — Я сделал это, чтобы усыпить бдительность заговорщиков. Ваше Величество, умоляю, спросите Фардульфа, кто сказал ему о заговоре.