Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

— Что он сделал со мной? Я чувствовал холод, у меня все плыло перед глазами.

— Очевидно, ты ему не понравился, и он тебя остановил, бросив на тебя слово.

— Каким образом он мог это сделать? — воскликнул я недоверчиво.

— Очень просто. Он остановил тебя своей волей.

— Как ты сказал?

— Он остановил тебя своей волей.

Объяснение меня не устроило. Его заявления звучали для меня белибердой. Я пытался расспрашивать его дальше, но он не смог объяснить этот случай так, чтобы для меня хоть что-либо прояснилось.

Очевидно, что этот случай — как и любой случай в чуждой системе рациональных интерпретаций — может быть объяснен или понят только в терминах единиц значения, относящихся к этой системе. Поэтому эта книга является репортажем, и ее следует читать как репортаж. Система, которую я записывал, была для меня невоспринимаемой, и претензии на что-либо кроме отчета несостоятельны. В связи с этим я придерживаюсь феноменологического подхода и стараюсь в своих записях касаться магии только как представленного мне феномена. Как воспринимающий я записывал то, что воспринимал, стараясь в момент записи воздерживаться от суждений.

Часть I. Преддверие к виденью

1

2 апреля 1968 года.

Дон Хуан секунду глядел на меня — казалось, он совсем не был удивлен моему появлению, несмотря на то, что прошло уже более двух лет с тех пор, как я последний раз приезжал к нему. Он положил руку мне на плечо, улыбнулся и сказал, что я изменился и выгляжу толстым и мягким.

Я привез экземпляр своей книги. Без всяких предисловий я вынул ее из портфеля и протянул ему.

— Это книга о тебе, дон Хуан, — сказал я.

Он взял ее и одним движением пролистал страницы, как если бы это была колода карт. Ему понравился зеленый оттенок переплета и формат книги. Он погладил ее, повертел в руках, а затем вернул мне ее обратно. Я чувствовал большой прилив гордости.

— Я хочу, чтобы ты оставил ее себе, — сказал я.

Он покачал головой в беззвучном смехе.

— Лучше не надо, — сказал он и затем добавил, широко улыбаясь, — ты знаешь, что мы делаем с бумагой в Мексике.

Я рассмеялся. Мне показалась прекрасной его ирония.

Мы сидели на скамейке в парке небольшого городка в горном районе Центральной Мексики. Абсолютно никакой возможности дать ему знать о моем намерении посетить его у меня не было, но я был уверен, что найду его, и нашел. Я провел в этом городе совсем немного времени прежде, чем дон Хуан прибыл с гор — я нашел его на рынке, у прилавка одного из его друзей.

Дон Хуан сказал, как само собой разумеющееся, что я тут как раз вовремя, чтобы доставить его обратно в Сонору; мы расположились в парке, чтобы подождать его друга, индейца племени масатек, у которого он остановился.

Мы просидели около трех часов. Пока длилось ожидание мы разговаривали о разных пустяках, и к концу дня, как раз перед появлением его друга, я рассказал об одном случае, свидетелем которого стал несколькими днями ранее.

В дороге моя машина сломалась. Это произошло на окраине одного городка и в течение трех дней мне пришлось находиться там, пока длился ремонт. Напротив автомастерской был мотель, но окраины всегда действовали на меня удручающе, поэтому я остановился в современной восьмиэтажной гостинице в центре.

Коридорный сказал мне, что в отеле есть ресторан, а когда я спустился туда поесть, оказалось, что столики имеются и снаружи, на тротуаре. Они довольно красиво располагались на углу улицы под низкими кирпичными арками современных форм. Снаружи было прохладно и столики были свободны, однако я предпочел устроиться в душном помещении. Входя я заметил, что на краю тротуара перед рестораном сидит группа мальчишек-чистильщиков обуви; я был уверен, что они станут надоедать мне, если я сяду за один из наружных столиков.

Со своего места я мог видеть этих мальчишек через оконное стекло. Пара молодых людей заняла столик, и мальчишки окружили их, предлагая почистить обувь. Молодые люди отказались. К моему изумлению, мальчишки не стали настаивать, а вернулись и сели на свое место. Через некоторое время трое мужчин в деловых костюмах поднялись и ушли. Мальчишки, подбежав к их столику, начали доедать остатки пищи. Через несколько секунд тарелки были чистыми. То же самое повторилось и с объедками на всех остальных столах.

Я заметил, что дети были весьма аккуратны; если они проливали воду, то они промокали ее своими фланельками для чистки обуви. Я также отметил тщательность, с какой они уничтожали съестное. Они съедали даже кубики льда, оставшиеся в стаканах, лимонные дольки из чая, кожуру и все прочее. Не оставалось совершенно ничего.