Карлос Кастанеда, книги 1-3

Они передвинулись и сели напротив. Оба они с любопытством изучали меня. В полутьме их глаза казались зеркальными, как огромные темные лужи воды. Их глаза внушали страх; это не были глаза людей. Мы смотрели друг на друга некоторое время, а затем я отвел взгляд. Я заметил, что не боюсь их, и тем не менее их глаза напугали меня до такой степени, что я задрожал. Я чувствовал крайнее замешательство.

После паузы дон Хуан попросил дона Хенаро рассказать мне о том, что случилось с ним, когда он попробовал переглядеть своего союзника. Дон Хенаро сидел в нескольких футах от меня, лицом ко мне, и ничего не говорил. Я взглянул на него; его глаза, казалось, были в четыре или пять раз больше обычных человеческих; они сияли и непреодолимо притягивали. То, что казалось светом его глаз, господствовало надо всем вокруг него. Тело дона Хенаро словно съежилось и выглядело подобно телу кошки. Я заметил движение его кошкоподобного тела и испугался. Совершенно автоматически, как будто я делал это всю свою жизнь, я принял «боевую позу» и начал ритмично бить по своей икре. Когда я стал осознавать свои действия, я смутился и взглянул на дона Хуана. Он всматривался в меня, как делал обычно; его глаза были добрыми и успокаивающими. Он громко засмеялся. Дон Хенаро издал мурлыкающий звук, встал и пошел в дом.

Дон Хуан объяснил мне, что дон Хенаро был очень сильным и не любил заниматься пустяками и что он просто дразнил меня своими глазами. Он сказал, что, как обычно, я знал больше, чем ожидал сам. Он сделал замечание, что каждый, кто был связан с магией, был чрезвычайно опасен в часы сумерек и что маги, подобные дону Хенаро, могли совершать в это время чудеса.

Несколько секунд мы молчали. Я почувствовал себя лучше. Разговор с доном Хуаном расслабил меня и восстановил мою уверенность. Затем он сказал, что хочет поесть и что потом мы отправимся на прогулку, чтобы дон Хенаро мог показать мне технику прятанья.

Я попросил его объяснить, что он подразумевает под техникой прятанья. Он сказал, что закончил с объяснениями, потому что объяснения только усиливают мое потакание себе.

Мы вошли в дом. Дон Хенаро при свете керосиновой лампы пережевывал пищу. После еды мы втроем пошли в густой чапараль. Дон Хуан шел почти рядом со мною. Дон Хенаро шел впереди, в нескольких шагах перед нами.

Была ясная ночь. На небе были плотные облака, но лунного света хватало, чтобы ясно представлять себе окружающее. В один момент дон Хуан остановился и велел идти вперед за доном Хенаро. Я заколебался; он мягко подтолкнул меня и сказал, что все хорошо. Он сказал, что я всегда должен быть готов и всегда должен доверять своей собственной силе.

Я шел за доном Хенаро следующие два часа. Я пытался догнать его, но, как ни старался, не мог. Силуэт дона Хенаро был всегда впереди меня. Иногда он исчезал, как будто прыгал в сторону от тропинки, но вскоре опять появлялся впереди. Для меня все это было просто странной и бессмысленной ходьбой в темноте. Я шел потому, что не знал, как вернуться к дому, и что делает дон Хенаро, было мне непонятно. Я решил, что он ведет меня к какому-то тайному месту в чапарале, чтобы показать технику, о которой говорил дон Хуан. Однако вскоре у меня возникло странное ощущение, что дон Хенаро находится позади меня. Обернувшись, я увидел мелькнувшего в некотором отдалении человека. Эффект был потрясающим. Я стал изо всех сил вглядываться в темноту и проникся уверенностью, что вижу силуэт человека, стоящего от меня примерно в 15 метрах. Фигура почти сливалась с кустами; она как будто хотела спрятаться. На мгновение я зафиксировал взгляд и действительно сумел сохранить в поле своего восприятия силуэт человека, хоть он и старался спрятаться за темными очертаниями кустов. Тогда мне в голову пришла логичная мысль. Этим человеком должен был быть дон Хуан, который, видимо, все время следовал за нами. В ту же секунду, когда у меня родилась эта уверенность, я понял, что больше не могу различить его контуров; все, что было передо мной, — это неразделимая темная масса чапараля.

Я пошел к месту, где видел человека, но никого не смог найти. Дона Хенаро тоже нигде не было видно, и, поскольку я не знал дороги, я сел ждать. Через полчаса дон Хуан и дон Хенаро пришли. Они громко звали меня по имени. Я встал и присоединился к ним.

Мы шли к дому в полной тишине. Меня устраивала эта пауза, потому что я чувствовал себя совершенно дезориентированным. Я не узнавал себя. Дон Хенаро делал со мной что-то такое, что не давало мне возможности формулировать свои мысли так, как я привык. Это стало очевидным, когда я сидел на тропинке. Я автоматически поглядел на часы, когда садился, и затем оставался спокойным, словно мой ум выключили. И все же я сидел в состоянии алертности, какой никогда не испытывал прежде. Это было состояние безмыслия, сравнимое с отсутствием каких бы то ни было забот. Мир, казалось, был в течение долгого времени в странном равновесии: я ничего не мог добавить к нему и ничего не мог отнять.