Карлос Кастанеда, книги 1-3

Дон Хуан посмотрел на меня, и в его глазах была такая печаль, что я заплакал. Слезы потекли сами. Первый раз в жизни я почувствовал обременяющий вес своего разума. Неописуемая тоска овладела мной. Я невольно заплакал и обнял его. Он быстро стукнул меня суставами пальцев по макушке. Я почувствовал, как волна дрожи прошла вниз по моему позвоночнику. Это отрезвило меня.

— Ты слишком много потакаешь себе, — сказал он мягко.

Эпилог

Дон Хуан медленно ходил вокруг меня. Казалось, он раздумывает, стоит или нет сказать мне что-то. Дважды он останавливался и, казалось, менял свое решение.

— Вернешься ты или нет — это совершенно неважно, — наконец сказал он. — Но теперь существует необходимость, чтобы ты жил как воин. Ты всегда знал это, а теперь ты просто в таком положении, что тебе придется использовать нечто, чем ты раньше пренебрегал. Но ты должен был бороться за это знание; оно не было просто дано тебе; оно не было просто вручено тебе свыше. Тебе пришлось добыть его из себя. И все же ты по-прежнему светящееся существо. Ты по-прежнему движешься к смерти, как и все остальные. Я однажды говорил тебе, что ничего нельзя изменить в светящемся яйце.

Он замолчал на миг. Я знал, что он смотрит на меня, но избегал его глаз.

— Ничто в тебе на самом деле не изменилось, — сказал он.

кн.3 (1972) «ПУТЕШЕСТВИЕ В ИКСТЛАН»

Перевод с английского В.П.Максимова

Редактор текста В.О.Пелевин

Введение

В субботу 22 мая 1971 года я приехал в Сонору (Мексика), чтобы увидеться с Хуаном Матусом, индейцем-магом из племени яки, с которым был связан с 1961 года. Я думал, что этот мой визит ничем не будет отличаться от множества других визитов, которые я сделал за десять лет, пока был его учеником. Но события, которые произошли в этот и последующие дни, стали для меня поворотными. На этот раз мое ученичество пришло к концу. Это было не временным колебанием с моей стороны, а окончательным уходом.

Я уже описал свое ученичество в двух предыдущих книгах: «Учение дона Хуана» и «Отдельная реальность».

Основной предпосылкой в обеих книгах было то, что самым важным в обучении магии являются состояния необычной реальности, вызываемые приемом психотропных растений.

Дон Хуан был экспертом в использовании трех таких растений: Datura inoxia, известного как дурман; Lophophora Wil-liamsii, известного как пейот, и галлюциногенных грибов из вида Psilocybe.

Мое восприятие мира под действием этих психотропных веществ было таким странным и впечатляющим, что я был вынужден предположить, что эти состояния являются единственной дорогой к обучению тому, чему дон Хуан пытался учить меня.

Это заключение было ошибочным.

Чтобы избежать неправильного понимания моей работы с доном Хуаном, я хотел бы прояснить следующее.

До сих пор я не делал никаких попыток поместить дона Хуана в культурные рамки. То, что он считает себя индейцем яки, не означает, что его знания магии известны или практикуются индейцами яки в целом.

Все разговоры с доном Хуаном во время моего ученичества велись на испанском языке, и лишь благодаря его отличному владению этим языком я смог получить полное объяснение его системы верований.

Я сохранил название магия, и я также по-прежнему называю дона Хуана магом, потому что это те категории, которые он использовал сам.

Поскольку я мог записывать большинство из того, что было сказано в начале ученичества, и все, что было сказано на его позднейших фазах, я собрал множество заметок. Для того чтобы сделать их пригодными для чтения и в то же время сохранить драматическое единство учения дона Хуана, я должен был отредактировать их. То, что я опустил, на мой взгляд, не относится к вопросам, которых я хочу коснуться.

В работе с доном Хуаном я ограничивал свои усилия рамками видения его как мага и получения членства в его знании.

Для того чтобы выразить свою мысль, я должен прежде объяснить основные моменты магии так, как дон Хуан представил их мне. Он сказал, что для мага мир повседневной жизни не является реальным или «окружающим», как мы привыкли верить. Для мага реальность, или тот мир, который мы все знаем, является только описанием.

Чтобы подчеркнуть это, дон Хуан сконцентрировал свои основные усилия на попытках подвести меня к искреннему убеждению, что мир, который я считаю настоящим, является просто описанием мира, описанием, которое вбивалось в меня с момента рождения.

Он отметил, что любой, кто входит в контакт с ребенком, является учителем, который непрерывно описывает ему мир до тех пор, пока ребенок не начнет воспринимать мир так, как он описан. Согласно дону Хуану, мы не сохраняем в памяти этого поворотного момента просто потому, что никто из нас не имеет никакой точки соотнесения для того, чтобы сравнить его с чем-либо еще. Но с этого момента ребенок становится членом. Он знает описание мира, и его членство становится полным, когда он приобретает способность делать все должные интерпретации восприятия, которые, подтверждая это описание, делают его достоверным.