Читаем Карма полностью

Карма

Кэти Остлер

Мата, а Манаса – это жена дяди, который на картинке у бапу?

Гуру Нанака?

Ну да. Он сикх. Она индуска. Как вы с бапу.

Майя, никогда, никогда не говори этого при отце. А теперь встань на колени. Три раза. Будешь делать так каждый день.

<emphasis>Майя значит «сновидение»</emphasis>

Мама рассказала об этом, когда мне было пять лет. Так что, Майя, смело доверяйся снам.

Ее зовут Джива, – сказал бапу, разминая в пальцах чапати[3].

Бапу, а почему нельзя, чтобы меня звали Майя?

Он вздохнул и наклонился совсем близко ко мне. Посмотри на меня, Джива. Что ты видишь?

Бороду?

Что еще?

Моего бапу!

Да, твоего бапу. Но в один прекрасный день, когда вырастешь, ты поймешь, что я был только сном. И твоя мама тоже. Всё вокруг нас – ненастоящее. Всё – только завеса, которая скрывает от нас истину. А истинно лишь бытие Бога. Всё остальное – сплошная иллюзия.

Сказав это, он снова принялся за еду.

Амар! – воскликнула мама. – Ты испугал ребенка!

(На самом деле только озадачил.)

Она должна знать правду, Лила.

Ей всего пять!

Майя означает «заблуждение». Майя – это то, чего сикх должен беречься в земной жизни. Он отодвинулся от стола.

Почему ты должен меня беречься?

(Тут я расплакалась.)

Не тебя, Майя. Тьфу, то есть Джива. Дело в том, что духовного просветления может достичь только тот, кто убережется от чар Майи.

Мата взяла меня на руки. Еще его можно достичь через сострадание, – возразила она бапу.

Тебя зовут Джива, – сказал он, захлопнув за собой дверь с сеткой от насекомых. – Не забывай этого.

Милая Майя, жизнь – это иллюзия. И смерть, оказывается, тоже. Что же тогда настоящее? Что остается, когда нас больше нет? Остаются две вещи: Любовь и Прощение. Не забывай этого.

29—30 октября 1984<emphasis>Вот мы и дома</emphasis>

Индия кипит и булькает как лава. Воздух кажется паром. Вместо асфальта – расплавленная смола. Шасси самолета касаются посадочной полосы и погружаются в битум.

Бапу надевает тюрбан. Придерживает на колене урну с прахом маты. И шепчет, вздохнув: Вот мы и дома.

Обращается он при этом не ко мне.

<emphasis>Мы прилетели</emphasis>

Не в Чандигарх, Город красоты, где уже месяц скорбят, плача и стеная, сестры маты, не в Золотой штат Пенджаб, а пока что в Нью-Дели – в смрадный и шумный город, где улицы плотно забиты человеческими телами, полны громких и тихих голосов.

Звуков отчаяния.

Запаха мочи.

хочу есть

умоляет однорукая женщина

хочу есть

своей невидимой рукой

денег

тянется ко мне

денег

хватает за руку

еды

меня пробирает озноб