Karmamagic

Многие уверены, что способность прийти и завоевать любую аудиторию — это врожденный дар, а тем, кто испытывает панику при лишь одной мысли о выступлении, лучше держаться от публичности подальше.

Однако мы все, время от времени, оказываемся в центре внимания. Студенческий доклад, презентация перед коллегами, переговоры с партнерами и, конечно, байки и анекдоты в кругу друзей. И для каждого из этих выступлений мы неосознанно выбираем наиболее подходящий тон, манеру разговора, темп и громкость голоса, яркость мимики и жестикуляции.

Но почему иногда наш спич попадает прямо в цель и мы получаем именно ту реакцию слушателей, какой хотели добиться, а иногда, выложившись в своей речи на 100 %, обнаруживаем, что аудитория, зевая, уткнулась в смартфоны? Почему не случилось той магии, когда в нашем выступлении слились бы воедино сила убеждения, актерское мастерство, интересные аргументы и уместные шутки, и даже равнодушные слушатели почувствовали бы себя нашими самыми горячими сторонниками? И магия ли это или все-таки результат упорных тренировок?

Потенциал настоящего оратора, безусловно, есть в каждом. Поэтому знание и умелое использование приемов риторики — науки, изучающей искусство речи, — позволит нашему внутреннему Цицерону расправить плечи и завоевать любовь аудитории.

Исключительное значение риторики в системе культуры признавали уже в Древней Греции и Древнем Риме. Красноречие вообще играло важнейшую роль в общественной жизни античных государств[299]. В частности, первые школы ораторского мастерства появились именно в Древней Греции по инициативе софистов — преподавателей красноречия и, как охарактеризовал их древнегреческий мыслитель Протагор, «знатоков в мудрых вещах»[300].

С именем древнегреческого философа Сократа связано развитие диалога — формы полемики, где оппоненты создают друг для друга логические ловушки, внимательно слушают собеседника и разбивают его логически неверные посылки, отметают ложные тезисы и вместе ищут истину. Вершины в теоретическом осмыслении греческого ораторского искусства достиг Аристотель, выделивший три типа аргумента, которые до сих пор используются для классификации риторических приемов: этос (этический), логос (рациональный), пафос (эмоциональный)[301]. Благодаря Аристотелю риторика из разрозненных навыков красноречия превратилась в научную дисциплину, основными постулатами которой ораторы пользуются до сих пор.

Под воздействием греческого ораторского искусства оформилось римское искусство публичных выступлений. Выступление перед публикой было непременным атрибутом участия в политической жизни Древнего Рима, позднее это умение стало частью системы образования римских граждан. Безусловно, одним из самых ярких ораторов того времени был Марк Туллий Цицерон, который не только сам прекрасно владел словом, но и учил этому навыку молодое поколение высокопоставленных римлян. В «Трех трактатах об ораторском искусстве» Цицерон впервые описывает необходимые качества, которыми должен обладать тот, кто хочет достичь успеха на поприще публичных выступлений: «В самом деле, здесь необходимо усвоить себе самые разнообразные познания, без которых беглость в словах бессмысленна и смешна; необходимо придать красоту самой речи, и не только отбором, но и расположением слов; и все движения души, которыми природа наделила род человеческий, необходимо изучить до тонкости, потому что вся мощь и искусство красноречия в том и должны проявляться, чтобы или успокаивать, или возбуждать души слушателей. Ко всему этому должны присоединяться юмор и остроумие, образование, достойное свободного человека, быстрота и краткость как в отражении, так и в нападении, проникнутые тонким изяществом и благовоспитанностью. Кроме того, необходимо знать всю историю древности, чтобы черпать из нее примеры; нельзя также упускать знакомства с законами и гражданскими правами. Нужно ли мне еще распространяться о самом исполнении, которое требует следить и за телодвижениями, и за жестикуляцией, и за выражением лица, и за звуками и оттенками голоса?.. Наконец, что сказать мне о сокровищнице всех познаний — памяти? Ведь само собою разумеется, что если наши мысли и слова, найденные и обдуманные, не будут поручены ей на хранение, то все достоинства оратора, как бы ни были они блестящи, пропадут даром»[302].