Кармилла

– А, вот и он! – воскликнул генерал. – Рад вас видеть, дорогой барон! Не ожидал, что мы встретимся так скоро. – Он сделал знак отцу, который как раз закончил свои исследования надгробных плит, представил ему экстравагантного старика, и все трое погрузились в увлеченную беседу. Незнакомец достал из кармана бумажный свиток, развернул его на пыльном надгробии и принялся чертить воображаемые линии. Все трое то и дело отрывались от свитка и обращали взгляд то в один, то в другой угол здания, из чего я заключила, что барон изобразил на бумаге план часовни. В продолжение лекции старик время от времени зачитывал выдержки из потрепанной книжки с мелко исписанными пожелтевшими страницами.

Не прерывая беседы, они медленно направились к противоположному от меня проходу, затем отмерили шагами некоторое расстояние и наконец остановились возле боковой стены. Они тщательно осмотрели ее, раздвигая густые побеги плюща, и принялись тростями сбивать штукатурку. Наконец им открылась широкая мраморная плита с выгравированной надписью.

С помощью подоспевшего лесника они вскоре расчистили надгробную доску с большим резным гербом. Это и была давно позабытая могила Миркаллы, графини Карнштайн.

Старый генерал воздел руки, вознося благодарность небесам, хотя настроение у него, боюсь, было отнюдь не молитвенным.

– Завтра, – услышала я его голос, – сюда прибудут представители закона и святая инквизиция. Правосудие свершится.

Генерал с жаром пожал руку старику в золотых очках.

– Барон, как мне благодарить вас? Как нам всем вас благодарить? Вы избавили эти края от напасти, терзавшей мирных жителей более ста лет. Благодарение Богу, мы нашли чудовище.

Отец отвел незнакомца в сторону, так, чтобы мы не могли его слышать. Генерал последовал за ним. Отец о чем-то заговорил, поглядывая на меня; я поняла, что он обсуждает с бароном мое таинственное недомогание.

Затем отец подошел ко мне, поцеловал и, выводя из часовни, добавил:

– Пора возвращаться, но прежде мы пригласим в замок священника.

Мы заехали за священником и наконец вернулись домой, чему я было очень рада, так как несказанно устала. Но радость моя сменилась отчаянием, когда я обнаружила, что нигде нет ни следа Кармиллы. Отец не объяснил мне происшествия в часовне, и я поняла, что здесь кроется какая-то тайна и он не хочет до поры до времени ее раскрывать.

Зловещее отсутствие Кармиллы напомнило мне о наших недавних тревогах. Прежде чем мы легли спать, отец отдал весьма необычные распоряжения. В комнате со мной должны были до утра сидеть две горничные и мадам Перродон; отец со священником стояли на страже в соседней гардеробной.

Священник всю ночь возносил торжественные молитвы, смысла которых я понимала не больше, чем назначения суровых мер предосторожности, принятых перед моим отходом ко сну.

Через несколько дней все разъяснилось.

Вы, несомненно, слышали о суеверии, широко распространенном в Верхней и Нижней Штирии, в Моравии, Силезии, турецкой Сербии, в Польше и даже в России. Жители этих мест неколебимо верят в существование вампиров.

Если верить показаниям многочисленных свидетелей, взятым со всей тщательностью, в соответствии с законом, в присутствии самых компетентных комиссий; если многотомные отчеты о подлинных происшествиях чего-нибудь да стоят, то трудно отрицать достоверность такого явления, как вампиризм.

Я же, со своей стороны, не находила для своих невзгод иного объяснения, чем предлагают старинные верования моей страны.

На следующий день в часовне Карнштайнского замка собрались представители закона и церкви. Могила графини Карнштайн была вскрыта; и отец, и генерал узнали каждый свою вероломную красавицу-гостью. Черты лица графини, похороненной сто пятьдесят лет назад, дышали жизненной теплотой. Глаза были открыты; из гроба не исходило тошнотворного могильного запаха. Покойную осмотрели два врача: один официально входил в состав комиссии, другой был приглашен инициаторами расследования. Оба зафиксировали слабые, но отчетливые признаки дыхания и сердцебиения. Члены покойной оставались гибкими, плоть – упругой. Тело графини было погружено в кровь, наполнявшую гроб на глубину семи дюймов. Все эти признаки неоспоримо свидетельствовали о вампиризме. Тело, как ведется исстари, было извлечено из гроба. В сердце вампира вогнали крепкий осиновый кол; чудовище издало пронзительный вопль, похожий на предсмертный крик живого человека. Палач взмахнул топором – из перерубленной шеи фонтаном хлынула кровь. Тело и отрубленную голову положили на высокую груду дров, сожгли дотла, а пепел высыпали в реку. С того дня вампиры больше не тревожили жителей этих мест.

В подтверждение истинности трагических событий отцу была предоставлена копия отчета Императорской комиссии, скрепленная подписями всех присутствовавших при казни. Именно оттуда я почерпнула свой рассказ о последней жуткой сцене.

Глава 16. Заключение