Карнавал короля Иеронима

«Вы вернулись из вашего путешествия, но я, к сожалению, не застал вас дома и с трудом мог добиться от вашей старой хозяйки листа бумаги, чтобы написать несколько строк. Я хотел передать вам извинение госпожи Симеон в том, что она не могла принять вас, когда вы были у нее с визитом, и объясниться с вами от ее имени. Завтра воскресенье, может быть, вы вздумаете отправиться на прогулку в королевский парк и навестить меня. Я буду ожидать вас к тому времени, когда откроют фонтаны.

Кроме того, мы получили из Парижа много интересных книг для будущей библиотеки короля; некоторые из них вы прочтете с удовольствием. Пока они не отданы в переплет, вы получите их от меня. Быть может, решено судьбою, что когда короли покупают книги, то среди их подданных находятся люди, которые читают их. Мой друг Андрие говорит в своем „Meunier de Sans-Souci“:

Et ces malheureux rois, dont on dit tant de mal, ont du bon quelquefois».

Герман, читая записку Лебрена, невольно улыбнулся, вспомнив совет баронессы Бюлов нанести ему визит с целью выведать от него то, что ему нужно. Очевидно, Лебрен желал видеть его с той же целью. Предстоящее объяснение теперь имело для него двойной интерес, и он решил во всяком случае воспользоваться приглашением, а также скрыть от Лебрена, что письмо Маренвилля к Сесили в его руках. Помимо того что ему было неловко упоминать о самом факте кражи письма, он боялся восстановить против себя любимца короля и этим испортить свою дальнейшую жизнь. Ввиду той опасности, которая грозила ему, он мысленно благословлял судьбу, что держал себя с Сесилью на известном расстоянии, так как теперь ничто не мешало ему отступить без нарушения приличий.

Быть может, он отложил бы визит к Лебрену до другого раза, если бы, помимо этого, ему не предстояло отправиться на прогулку в королевский парк.

Натузиус перед своим отъездом из Касселя, предложил невесте и ее сестрам съездить в Левенбург, резиденцию прежнего курфюрста, и по дороге завернуть в королевский парк, чтобы еще раз взглянуть на фонтаны. Госпожа Энгельгардт была нездорова и попросила Лину отправиться вместо нее с дочерьми, а Натузиус, со своей стороны, пригласил Германа. После раннего обеда они двинулись в путь. Погода стояла прекрасная, но по случаю отсутствия короля в парке не было видно никого из высшего общества. Хозяин гостиницы воспользовался этим, чтобы устроить празднество для горожан. В разных местах слышался смех и веселые возгласы. Публика была довольно разнообразная: молодые горничные в белых платьях и с венками на головах расхаживали парами или под руку со своими возлюбленными. Жены бюргеров торжественно выступали в длинных турецких шалях, под которыми скрывались корзиночки и мешки со съестными запасами для мужа и детей, между тем как их дочери с упоением предавались танцам.

Герман простился со своими спутниками у фонтанов, говоря, что должен сделать визит Лебрену, и обещал присоединиться к ним в Левенбурге.

Он застал старого романиста в довольно небрежном туалете — но на этот раз Бабет была при полном параде — одетая с большим вкусом, она сияла молодостью и красотой, чему отчасти способствовали и косметические средства.

После обмена взаимными любезностями и поверхностного осмотра книг, присланных для королевской библиотеки, Лебрен стал придумывать разные предлоги, чтобы удалить Бабет. Но она делала вид, что не понимает его намеков, и со смехом отказывалась от разных поручений, которые он давал ей. Герман начал терять терпение и наконец прямо спросил Лебрена, что хотел он передать ему от имени госпожи Симеон, добавив, что должен поспешить в Левенбург, где его ожидают знакомые…

— Я провожу вас туда, — сказал Лебрен. — Что касается госпожи Симеон, то она сама хотела объяснить вам причину, почему не могла принять вас.

— Это очень любезно со стороны ее превосходительства! — отвечал Герман. — Но я могу винить только самого себя, потому что своими частыми посещениями вполне заслужил, чтобы мне напомнили о моей неуместной навязчивости.